— Насколько я знаю, Риплинг сам взялся его доставить в Лондониум, — кивнул Родс, — стало быть, они оба — военкор и трофей уже давно здесь. Если опять куда-нибудь не отбыли. Вам стоит с ним поговорить, да. В смысле, с военкором, а не с трофеем, хе-хе, — похоже, вино делало грозного промышленника большим шутником.
— Обязательно, — мисс Лайтвуд расцвела еще одной обворожительной улыбкой, — Вы нам очень помогли!
Завершился обед совсем уж бесполезной болтовнёй.
Когда они, наконец, распрощались с «алмазным королем» и направились к парокару Джеймса, лорд чувствовал себя как один из рабочих алмазных шахт после трудового дня. Только за этот день он не нашел ни одной ценной крупинки.
— В этих «местах спасения» умерло более двадцати шести тысяч, — вдруг холодно заметила Рената, — в основном это было сельское население, много женщин и детей.
Джеймс рассеянно пожал плечами:
— Они приняли сторону партизан, война есть война.
— Да, пожалуй, — также холодно согласилась она.
— Как насчет остальных ваших свидетелей? — он прислонился к боку кара и скрестил руки на груди. — Они будут также «информированы»?
— Не бывает совсем безполезных свидетелей, — презрительно фыркнула мисс Лайтвуд, её лицо окончательно потеряло светскую беззаботность. Но осталось непроницаемым. — Родс вывел нас на корреспондента, а репортер — это всегда полезно. Я узнаю сегодня же, где он и постараюсь договориться с остальными. А какой Ваш вклад в общее дело?
— Могу Вас подвезти, — скривился лорд, понимая, что доля справедливости в её вопросе есть.
— Не стоит, я люблю ходить пешком, — сообщила она и, более не прощаясь, перешла на тротуар.
И почти мгновенно скрылась в тумане. Будто и не было.
Джеймс сел в парокар, сложил руки на руле и опустил на них голову. Глубоко вздохнул. Попытался упорядочить мысли.
Итак, список Ренаты: те, с кем Кинзман в последнее время вел дела через Банк. Этот корреспондент, Джозеф Риплинг. Список тех, кого смог выявить Джеймс с помощью хиндийки, весьма сомнительный список, но всё же.
Почему Кинзман отправил дикарку именно к нему? Логичный ответ только один — он знал гораздо больше, чем говорил. Но почему тогда не передал с хиндийкой ту вещь? Просто не успел или?…
Последние полгода были, пожалуй, самыми тяжелыми в жизни Джеймса. Тяжелее даже тех дней, когда они с матерью, подхватившие лихорадку, лежали в раскалённой крепости, а половина Хиндии превратилась в истинный ад. Но тогда он почти не осознавал, что происходит, а теперь — осознаёт.
Джеймс поднял голову и решительно завел мотор. Первое, что он должен сделать сейчас — это выяснить всё, что можно о фамилии Лайтвуд.
Глава 7. Посланник
На улице Пенн-мэл стоят строгие особняки без особых опознавательных знаков. Их единственные знаки — их номера. Но все в Империи знают, главное на Пенн-мэл — это не фасады, а то, что за ними.
«Место, где можно молчать или дремать в компании интереснейших людей» — вспомнил Джеймс известный каламбур и усмехнулся. Кивнул швейцару и прошел в первую гостиную.
Клубы для джентльменов. Конечно, про «молчать и дремать» было преувеличением. Еще говорят, что «нет ничего, что не могло бы быть решено в течение часа за рюмкой шерри в клубе». Но в клубах на Пенн-мэл ведутся не какие-то примитивные переговоры как на бирже или в Палате общин. В клубах на Пенн-мэл творится высокое искусство, доступное лишь немногим.
В клубе «Белый щит» Джеймс знал почти всех завсегдатаев. Еще будучи школьником он иногда приходил сюда с отцом.
— О, милорд Леонидас! — прямо на пороге курительной комнаты его встретил не кто-нибудь, а главный редактор газеты «Времена», Джо Баглз. Официально, первый сплетник Империи. Из публичных персон, разумеется. — Давно! Давно мы Вас здесь не видели!
Что ж, на ловца и зверь бежит, как говорится. Джеймс усмехнулся про себя: кто из них сейчас больше охотник, а кто добыча?
— Ну, не так уж и давно, — уклончиво возразил он, позволяя увлечь себя к столику с напитками. — Службе тоже необходимо уделять внимание, согласитесь! — Посещением клуба на Пенн-мэл Джеймс никогда не пренебрегал, пусть Джо не врет. В некоторых случаях посещение Пенн-мэил может быть даже более важным, чем посещение их главного клуба — Палата лордов. — Вижу, сегодня здесь оживленно.
Оживление в клубе джентльменов являло собой негромкие разговоры в небольших группках по три-четыре человека. Вежливость и благодушие, спокойствие и учтивость. Процесс совмещения интересов правящих кругов. Изысканный танец.
— Еще бы! — Баглз лихо подкрутил тонкий ус, словно бывалый вояка. — Но сейчас все разговоры о войне, да еще о том, что в конце месяца Бельфур дает прием. Вы приглашены?