Джеймс вдруг почувствовал себя пресловутой шестеренкой, только не главной, а совсем маленькой, от которой в механизме почти ничего не зависит, и вместе с тем она никак не может из механизма выбраться.
Усилием воли лорд заставил себя сбавить скорость. На условленное место он прибыл за час до назначенного времени. Впрочем, мисс Лайтвуд тоже не заставила себя долго ждать.
Для встречи с торговым агентом была выбрана куда более скромная, чем «Георг», кофейня в центре города.
— Я не могу найти этого репортёра, Риплинга, — едва поздоровавшись, заявила Рената Лайтвуд, — и клерк «Ротбарта» почему-то не отвечает. У Вас есть какие-нибудь соображения на сей счет?
— Эмиссар Банка и не всесилен? — нервно усмехнулся Джеймс. Он злился на себя даже больше, чем на неё, и едва удерживал вежливый тон.
— Увы, — она присела за столик и принялась мять салфетку, — хотелось бы увидеть и Ваше участие в нашем общем деле.
Требование вполне обоснованное. Тем более, если Джеймс предпочитает называть это расследование «своим», а не «нашим».
— Джо Баглз, редактор «Времён», мой хороший знакомый, — пожал плечами лорд, — он знает всех репортёров, я спрошу его в ближайшее время. С сэром Ротбартом лично не знаком, увы, на имя его клерка могу лишь отправить вызов, подобный Вашему.
— Сделайте одолжение, — скривилась Рената и нарочито аккуратно расправила салфетку.
Повисло неудобное молчание. Двери кафе открывались и закрывались, запахи и звуки улицы вползали внутрь, причудливо смешиваясь с запахом кофе и позвякиванием посуды. Казалось, время внутри и снаружи течет по-разному. Джеймс вдруг представил, что за тонкой стеклянной витриной кафе шумит не Лондониум, а древний Вавилон, и те существа правят легендарным городом, а значит и всем миром. Они жили тогда в золотом дворце, им поклонялись, как богам. Теперь они хотят всё вернуть. Но у них не получится.
Джеймс, в очередной раз подавив раздражение, заметил, что лицо мисс Лайтвуд гораздо бледнее обычного. Круги у глаз как будто темнее, ресницы подрагивают при каждом вздохе. «Гувернантская» прическа слегка растрепана, выбившаяся прядь просто заправлена за ухо. Всё это выглядело непривычно… по-человечески.
И немедленно возникло другое видение: отец Джеймса примерно так же проводил время незадолго до своей смерти. По словам некоторых свидетелей, он обедал с какой-то леди.
— Знаете, я недавно опять виделся с известным нам мистером Родсом, — заговорил Джеймс, как мог, непринужденно, — так он… Это довольно странно, но он совсем Вас не помнит.
— Ничего странного, — равнодушно ответила Рената, оставив, наконец, салфетку в покое, — мистер Родс сейчас такая важная персона, скажите спасибо, что он запомнил хотя бы Вас.
— Всё же не на столько, — осторожно настаивал Джеймс, — он как будто Вас даже не видел тогда, в «Георге».
— Это и к лучшему, — заявила девушка, — лично мне спокойнее, когда такие люди, как мистер Родс не помнят о моем существовании.
— Уверен, что это взаимно, — опять усмехнулся лорд, но тут же вернул себе внимательную серьезность, — или я, по незнанию, преувеличиваю возможности служащих нашего Банка?
Мисс Лайтвуд нахмурилась, от чего её лицо стало даже еще более изможденным. Видно было, что этот, якобы, светский разговор её сильно тяготит.
— Не преувеличиваете, — пробормотала она, обхватив чашку обеими руками, словно пыталась согреться. Руки у неё едва заметно дрожали.
— Прошу простить меня за сегодняшнюю сцену в полицейском участке, — Джеймс решил перейти к более насущному вопросу, — но, позвольте спросить, что Вы делали в полиции?
Девушка ответила сухим тоном, внимательно глядя в чашку:
— Я, как уже сказала, была там по службе, но то дело никак не связано с мистером Кинзманом.
— О, Вам удается вести несколько дел одновременно? — изобразил восхищение лорд, не веря ей ни на грош.
— Что в этом удивительного? — резко вскинулась она. Похоже, мисс фининспектор сильно взволнована после посещения полицейского участка и никак не может взять себя в руки. Неужели тоже пообщалась с дикарем? — Вы ведь сами там зачем-то были. И… о каком эрландце Вы меня спрашивали?
Джеймс примирительно поднял руки. Она всё-таки первой заговорила об эрландце, это очень хорошо. В мыслях Джеймса крутилась схема некоего механизма «Адамас — эрландец — Лайтвуд», только он пока не мог понять принцип его действия.