Лорд, не сдержавшись, поморщился. Хиндийский акцент заставлял знакомые слова звучать странно, чуждо, как с изнанки. Однажды он уже такое слушал. И вот опять, даже голос как будто тот же самый!
— Как давно? — уточнил Джеймс то, что его сейчас интересовало меньше всего.
— Полгода, две недели и шесть дней.
Джеймс впился в неё взглядом, словно надеясь прочитать все ответы у девчонки на лбу. Очень смуглая кожа, темные волосы, темные глаза. Простое суконное платье, какие носят жительницы Лондониума низших классов, смотрелось на её теле нелепо, словно на статуе языческой богини. Только она была не статуя.
В Хиндии Джеймс был лишь однажды. Когда ему исполнилось десять лет, отец, генерал-губернатор герцог Мальборо, взял его и леди Мальборо с собой. Так случилось, что их приезд совпал с восстанием сипаев.
— Что случилось с Кинзманом? — прямо спросил он, усилием воли разжав кулаки.
— На нас напали! — вскинулась она и затараторила: — ворвались в лавку, их было человек десять или даже дважды по десять! Я и Кинзман-сахиб заперлись на втором этаже, а те внизу громили всё и кричали страшные слова, словно демоны! — её собственные слова стали совсем непохожи на нормальный атлантийский.
— Помедленнее, — перебил Джеймс, — что за люди, что они кричали?
— Я не знаю, — она по-детски мотнула головой, — я не помню, кажется, что убьют его… Я испугалась, а Кинзман-сахиб велел мне выбраться из окна и бежать к лорду Леонидасу, сыну герцога Мальборо, сказал, что он поможет! То есть, Вы поможете.
— А он ничего не дал тебе с собой? — быстро перебил ее Джеймс, едва сдержавшись, чтобы не спросить прямо про ту вещь.
— Нет, — она еще раз мотнула головой и едва заметно усмехнулась. Совсем как та, другая. Хотя, возможно, ему померещилось.
— А почему сам он не попытался сбежать также через окно?
Мистер Кинзман, конечно, уже не молодой человек, но второй этаж его дома не такой уж высокий и это лучше, чем оставаться в западне и ждать разъяренных бандитов.
— Не знаю, — ответила хиндийка и потупилась, — он только сказал мне бежать, а сам остался…
Разговор бестолково затягивался. Джеймс пытался заставить свои мысли двигаться строем: нужно выяснить, кем она все-таки приходилась Кинзману, что она знает о нем, о его делах? При этом лорд старался не думать, кто, вероятнее всего, были те «демона». Ведь могут же иметься и другие варианты!
Нужно спешить, время утекает, как вода, но воды этой гораздо меньше, чем в Хиндийском океане.
— Я не знаю, что это были за люди, что они с ним сделали, — словно читая его мысли, сказала дикарка, — я просто помогала в работе Кинзмана-сахиба, — в её голосе послышались противно-слезливые нотки, — а за ним давно следили!
— Следили? — Джеймс опять вонзил в неё взгляд. Проклятье, ну почему дикари никогда ничего не говорят прямо и по порядку?
— Да, следили, давно, он говорил, что это люди высокого морского лорда, — опять зачастила она, — он, то есть Кинзман-сахиб, опасался того господина! И говорил еще раньше, что если что-нибудь случится, чтобы я шла к лорду Джеймсу Леонидасу, сыну герцога Мальборо, объяснял, как его найти, сказал, что он, то есть Вы, сможет нам помочь.
Её речь мерно похрустывала, как сухие ветки в огне.
Идея комитетского расследования пришла в голову Джеймсу еще при допросе полиции. Антиквара необходимо — жизненно необходимо! — найти как можно скорее, но только без участия полиции. Найти так, чтобы об этом деле знало как можно меньше посторонних. Чтобы не узнали те, если они еще не знают… Инициировать расследование комитета по надзору за алхимическим делом — и лорд Джеймс Леонидас, сын герцога Мальборо сможет лично контролировать дело.
— Просто помогала, говоришь? — уточнил он, понимая, что хватается за соломинку. — Он допускал тебя к бумагам? Ты вообще умеешь читать?
— Достаточно умею, я ходила в школу в Тэли, я говорила, — повторила она, глядя ему прямо в глаза. В её взгляде не было и тени вызова, только тошнотворная надежда. — А вчера один из людей того господина лорда заходил в лавку и они ругались с Кинзманом-сахибом.
— Сэр, — в дверях опять появился Огденс, очень своевременно, его появление удержало молодого лорда от неподобающей грубости, — смею напомнить, что Вам пора собираться на прием.
— Прием? — Джеймс тряхнул головой, словно ему изменял слух. — Какой прием?
— Но как же! — слегка укорил его старый слуга. — Сегодня торжественный прием в Жемчужном дворце в честь нашей победы.
— О, Боже, — Джеймс на секунду даже забыл о присутствии дикарки и сжал виски пальцами.