— Верни меня туда, откуда украл, и я тебе пять таких приёмов покажу, — зло сказала я.
Парень удивленно посмотрел на меня, разве что не открыл пасть и не почесал затылок. Я уже хотела повторить фразу на французском, но тут он кивнул — дошло.
— Вернуть тебя в мир высоких домов и повозок без лошадей? Сеструлька, ну это же невозмо-о-ожно!
Я не успела ужаснуться и переспросить — дверь в мой мир закрыта навсегда или козел берёт, обратно не даёт, — как подошел напарник.
— Жакель, управился с попрыгуньей? Пошли, порадуем нашего мара добычей. А тебе, красулька, добрый совет — так себя не веди. Ухо капризов не любит. Ты еще не зарегена. Засохнешь и никто не подкопается. Пошли: мы добычей хвастать, вы — знакомиться.
Меня тут еще и регить будут? Спасибо, не чипировать.
Бегать в тумане я не собиралась и мы отправились в путь со скоростью груженой тележки. Меня хотели запрячь, но я сказала, что являюсь добычей, а не тягловой силой. Жакель, у которого рука прошла, впрягся сам, только добродушно проворчав, что перед незнакомым Ухо капризить не надо.
Блин, не надо так! Я и в себя не пришла от этой истории, а тут — какой-то Ухо-горло-нос!
За неполных полчаса пути была только одна радость — стало ясно, что это не мир вечного тумана. Уже скоро он рассеялся и погода оказалась вполне сносной, даже жаркой.
Полюбоваться солнцем и окружающим миром не получалось. Дело не в том, что город, по которому везли цветы и тащили меня, состоял исключительно из улиц особой узости и проходных дворов. Просто мои непрошенных спутники выбрали именно такой специфический маршрут. Когда нам пришлось пересекать достаточно широкую улицу с приличными прохожими, мы перенеслись через неё как бешеная кошка через собачью выставку. Я даже получила неслабый толчок в плечо за неторопливость.
— В следующий раз — отвечу, — резко сказала я Жакелю, когда мы оказались в очередном склизком проулке.
— Сеструлька, — усмехнулся тот, — если бы нас сцапали сазы и ты предстала перед префектом квартала Незабудок, ты бы заплакала, что тебя не довели до Уха. Он отправляет незарегенных девочек на колесо, не открывая глаз.
— Хватит меня пугать этим Ухом — надоело, — проворчала я.
Злодеи переглянулись, усмехнулись и поспешили дальше.
Заодно подумала, что это за колесо? Если колесо обозрения — ладно. Еще когда-то была такая пакостная казнь — колесование. Но меня, вроде, не за что пока.
Еще я заметила, что они пару раз по дороге подходили к тележке и нюхали цветы.
Следующий проулок закончился тупиком. Жакель пару раз стукнул по стене и в ней образовались широкие ворота. Едва мы в них вошли, стена закрылась без всякого волшебства.
— Анрель, — весело обратился Жакель к привратнику, — зови Ухо! Мы порадуем капитана добычей!
— Капитан отправился на разговор к маршалу и разговор будет долгим, — ответил страж ворот. — Тем более, утром он уже обрадован — вернулась Филь-Филь.
— Недолго бегала девочка, — хохотнул Жакель.
— Бегала бы и подольше, — ответил дежурный по воровскому офису, — но она сдуру заскочила в казарму, решив, будто там капралом её дружок, а того перевели в квартал Маргариток еще прошлым месяцем. Войти вошла, а выйти не получилось. Ухо пообещал оставить её на песочке до рыбьих выжимок, но услышал приказ маршала сохранить жизнь и отправился ругаться.
Я слушала диалог, посвященный незнакомой девице, без особого интереса. Похоже, тут к правам человека относятся без уважения.
— Пусть пришелица посидит с Филь-Филь, подождет капитана, — закончил привратник, — а мы пока посчитаем цветы.
На этот раз отворилась не стена, а невидимый люк во дворе. Меня отвели по винтовой лестнице в подвал, к счастью, в каморку, откуда сверху падал блеклый свет. Никаких иных достоинств помещения я не видела.
— Красавцы, — донесся из угла хриплый голос, — вы принесли вина или нет, пёс вашу печень! Я же заплатила!
— Вот тебе вино, — сказал вор, протягивая даме большую бутыль, — вот и собеседница — пришелица из другого мира. Будь с ней вежлива, думай о своем поведении и разговоре с Ухо.
— Лучше бы две бутыли, — выругалась Филь-Филь. — Ладно, катитесь. А ты садись поближе, поговорим.
Пока мои глаза привыкали к темноте, я лишь чувствовала резкие духи сокамерницы, а потом смогла разглядеть даму примерно моего возраста. Жизнь ее не щадила — одних шрамов на лице хватило бы на трех авантюристок. На лбу, на щеке, на подбородке. Как ни странно, эти шрамы женщину не портили, лишь придавали некий диковатый шарм. Особенно пикантно они смотрелись в сочетании с золотистыми локонами по плечам и огромными голубыми глазами сиротки Марыси.