– Среди вороха плохих новостей у графа нашлась и одна хорошая, – продолжил Ричард и вдруг улыбнулся: – Мои сестра и жена благополучно приплыли в Бриндизи, где их с нарочитым гостеприимством встретили Танкред с супругой, явно пытающиеся загладить свою вину перед Джоанной. И правильно делают. Выяснилось, что Конверсано, он же Гуго Лапен, выполнял в Палермо роль тюремщика Джоан. Но обращался граф с ней хорошо и сказал со вздохом облегчения, что когда он прибыл сопровождать ее с Беренгарией из Бриндизи ко двору Танкреда, она встретила его весьма любезно.
Ричард помедлил, ибо Морган буквально расцвел, и королю подумалось, что это, может быть, последняя искренняя улыбка, которую им доведется увидеть на многие месяцы вперед. Отпустив епископа и кузена, Ричард опустился на койку, радуясь случаю побыть одному. Перед соратниками он храбрился, но в глубине души тоже был потрясен неудачным поворотом фортуны. Сколько еще недель предстоит им болтаться в море? Ужас, испытанный за время штормового перехода в Святую землю, был настолько свеж в памяти, что король велел не использовать моряков как свидетелей, потому что эти люди определенно должны быть чокнутыми. Экипаж «Святого Креста» зашелся от хохота, сочтя эту шутку за большой комплимент. Но рыцари Ричарда рассматривали эти слова как шутку только отчасти, поскольку ни один из них не мог уразуметь, как кто-то мог по доброй воле согласиться проводить на палубе корабля больше времени, чем заставляет жестокая необходимость.
Улегшись на постель, Львиное Сердце мрачно рассуждал о предстоящем зимнем плавании. Допустим, оно закончится благополучным прибытием в один из портов Адриатики. Ричард был далеко не так уверен в дружеском расположении венгерского короля, как старался показать. Действительно, супруга Белы была вдовой его старшего брата. Но Маргарита приходится также сестрой леди Алисе, французской принцессе, которую во младенчестве просватали за Ричарда и которую он отверг ради женитьбы на Беренгарии Наваррской. Маргарита вполне может придерживаться мнения, что с Алисой обошлись бесчестно. Повлияют ли ее чувства на мужа? Кто знает. По меньшей мере, Бела славится своей непримиримой враждой к герцогу Австрийскому и не питает симпатий к германскому императору. Череду мрачных мыслей государя нарушил приход Фулька из Пуатье, клерка казначейства. Король торопливо сел.
При виде свалившейся на палубу карты Фульк нахмурился. Он поднял пергамент, бросил на Ричарда пытливый взгляд, но ничего не сказал; аккуратно положил документ в сундук, а затем стал разбирать содержимое последнего. Король с улыбкой наблюдал за ним, потому как хорошо знал своего помощника – Фульк поступил к нему на службу еще до его восхождения на английский трон.
– Можешь даже ничего не говорить, я и так знаю, что ты тщательно взвешиваешь все те возможности, которые могут привести нас к печальному концу, – поддел он клерка. – Что ты предвидишь? Что «Святой Крест» пойдет ко дну во время бури? Будет захвачен пиратами? Представляешь меня погребенным под снежной лавиной на перевале в германских горах? Или гниющим в одной из темниц Генриха?
Клерка этот сарказм не задел.
– Все это вполне вероятно, – ответил он. – Хотя некоторые опасности вы упустили. Мы можем столкнуться с разбойниками на горной дороге. Можем угодить не только в немецкую, но и в венскую тюрьму – если пойдем через австрийские владения, хозяин которых питает к тебе лютую ненависть.
Ричард был об этом наслышан и немало удивлялся, поскольку его ссора с герцогом Леопольдом была вызвана ничтожными причинами и не стоила вендетты.
– Скажи-ка, Фульк: ты никогда не допускал, что самое худшее не обязательно должно случиться? Ну хотя бы ради разнообразия?
– Мы уравновешиваем друг друга, государь – ты ведь никогда не принимаешь во внимание возможность поражения.
Возразить Ричарду было нечего.
– Ну, тебе ведь известна римская поговорка: «Удача благоволит отважному». И везучему. Ты ведь не станешь отрицать, что я везунчик, Фульк?
Пожилой клерк оторвал взгляд от сундука.
– Да, тебе всегда везло, государь, – согласился он. А потом добавил: – Покуда.
Король тряхнул головой, разрываясь между желанием рассмеяться и выругаться. Но оба знали, что он ценит в пуатусце именно то, что делает его столь несносным, – откровенность. Фульк приносил Ричарду в дар то, что не по карману большинству правителей – не знающую компромисса честность.
Одиннадцатого ноября «Святой Крест» подошел к острову Корфу. Вид его гор и густой зелени берегов вселял одновременно радость и отчаяние. Путешественники ликовали, что пересекли полосу открытого моря между Сицилией и Грецией, но не могли не вспоминать, что приставали на Корфу всего несколько недель назад и даже не представляли, что так скоро увидят остров снова. В предыдущий визит они бросили якорь в гавани Керкиры, маленького городка, выросшего вокруг замка. В этот раз крестоносцы решили избегать пролива Корфу и взяли курс на западное побережье. Корфу, известный как гнездо пиратов, просто кишел лазутчиками, а было совсем ни к чему, чтобы пошел слух о том, что корабль английского короля был замечен в Ионическом море.