Ричард выпил еще вина, на этот раз медленнее, наблюдая за догорающими в очаге углями. Бросив взгляд на девушку, он спросил, указывая на царапину под глазом:
– Это я сделал?
Она кивнула.
– Ты метался как пойманный угорь, махнул рукой и задел меня своим кольцом.
Она снова скользнула ближе, показывая, что отстранилась не из-за страха, просто отступила за пределы досягаемости. Ричард предложил ей остаток вина, и девушка охотно и с видимым удовольствием выпила. Теперь он увидел, что щека у нее распухла, но это ее, похоже, не волновало. Король подумал, что, поскольку синяки – ее профессиональный риск, девица сочла не стоящими внимания те, что нанесены ненамеренно и, скорее всего, будут щедро возмещены.
Она потянулась, чтобы поставить чашу на камышовую подстилку у кровати, а потом, приподнявшись на локте, прощебетала:
– Должно быть, то был очень страшный сон, милорд. Мне такое никогда не снилось, по крайней мере, утром я ничего такого не помню. Но вот мой покойный супруг, помилуй его Господь, ужасно страдал от ночных кошмаров. Он частенько будил меня криком и метался как одержимый. Иногда он даже ходил во сне. С тобой так бывает, милорд?
– Напомни мне, как твое имя?
Она улыбнулась, на щеках появились две глубокие ямочки. Девушка назвалась Евой – имя, часто встречающееся среди женщин, зарабатывающих на жизнь торговлей собственным телом.
– Хватит болтать, Ева, – сказал Ричард и, перекатившись, оказался на ней.
Она послушно обняла его за шею. Ее тело готово было принять его. Ева умела доставить мужчине удовольствие, и, как выяснилось, по части зова плоти король ничем не отличается от прочих мужчин.
Испытав желанное облегчение, Ричард какое-то время совсем ни о чем не думал. Его подружка почти сразу погрузилась в сон, но королю не спалось, вопреки испытываемой после кошмара усталости. В конце концов, он поднялся с постели. Подойдя к окну, Ричард распахнул ставни и поглядел на небо, где еще сияли звезды. До рассвета осталось не меньше часа. Король поморщился, зная, что день будет долгий – начало большого совета, – потом стал доставать одежду из сундука. Роберт все еще спал, негромко посапывая, но Арн вскоре проснулся: похоже, каким-то шестым чувством он угадывал, когда в нем нуждаются. Сквайр настоял на том, чтобы помочь Ричарду облачиться, а потом поспешно оделся сам.
Ричард отыскал в другом сундуке маленькую шкатулку, положил несколько монет в кожаный кошель и, бросив его Арну, сказал:
– Отдай ей это, приятель, когда проснется, а потом проследи, чтобы она благополучно вернулась в город.
Арн сунул кошель за пояс.
– Будет сделано, милорд. – Взгляд скользнул к девушке на кровати, и он со вздохом добавил: – Очень хорошенькая.
Ричард вскинул бровь:
– Хочешь ее?
Он повернулся к шкатулке, чтобы добавить еще монет.
Юноша стал поспешно отнекиваться.
– Почему нет? – Ричард глянул через плечо, удивленный отказом. – Полагаю, она предпочтет принять на своем ложе вежливого парнишку вроде тебя, чем иных мужчин.
Арн продолжал трясти головой, и Ричард с любопытством присмотрелся к юнцу, вспомнив слова Моргана, что мальчик младше, чем кажется на первый взгляд.
– Тебе сколько лет, парень? Шестнадцать?
– Исполнится в следующий Михайлов день, сир.
Арн залился краской, когда Ричард спросил, был ли он уже с женщиной, но с гордостью ответил, что да. Когда рыцари короля отправились в немецкий бордель, отпраздновать его предстоящее освобождение, Гийен проявил братскую заботу и помогАрну подобрать подходящую для первого опыта девушку. Парень больше не страдал от застенчивости, которая удержала его от потери девственности в публичном доме в Рагузе, но идея разделить женщину с королем показалась ему кощунственной. Понимая, что если он признается в этом Ричарду, тот станет над ним смеяться, Арн сказал:
– А можно спросить, сир?
Он помедлил, боясь, что проявил непростительную самонадеянность, но когда Ричард поторопил его, взял себя в руки и на одном дыхании выпалил:
– Ты можешь взять любую из женщин, монсеньор. Так почему ты предпочитаешь платить?
К огромному облегчению Арна, Ричарда вопрос позабавил.
Махнув рукой в сторону спящей в кровати девушки, король с улыбкой сказал:
– Я не собирался за ней ухаживать, Арн, просто хотел переспать.
Облокотившись на край стола, он решил поделиться с парнишкой семейной историей, поскольку после встречи девять месяцев назад в Шпейере между ними установились странные доверительные отношения: то была связь, порожденная пыткой, которую перенес Арн ради короля, и усилившаяся после кошмара о французском застенке и страдающей плоти.