Значит, это всё-таки тот самый Дирк, сын Курта Вагнера, который теперь вырос и, как и мечтал его отец, не стал солдатом. Каким-то мистическим образом именно Света соединила их судьбы: сначала увидела смерть отца, а теперь, столько лет спустя, подружилась с его сыном. А сам Дирк, скорее всего, не видел своего отца никогда...
Глава 7.
Нельзя говорить о том,
о чём следует хранить молчание.
Света была очень довольна, что теперь у неё появилась возможность хоть иногда слышать немецкую речь: она не только говорила с Дирком исключительно по-немецки, но и несколько раз сумела выбраться с ним в посольство ГДР на немецкие фильмы. Сам же Дирк, со своей стороны, был просто счастлив проводить с любимой девушкой как можно больше времени.
Однако он прекрасно знал, что никогда не сможет на ней жениться и даже просто признаться в любви: ведь студентов неоднократно предупреждали в посольстве, что партия посылает их за границу учиться, а не заводить романы на стороне. Жениться студентам и аспирантам категорически запрещено. Любое несогласие с этой директивой влечёт за собой исключение из института и немедленную высылку обратно на родину.
И ещё одно удерживало Дирка от малейшего проявления нежности по отношению к любимой девушке: он боялся испортить ей жизнь. Ведь они никогда не смогут быть вместе, даже если она и ответит на его чувства. Так зачем же кружить ей голову и подавать надежды на то, что не сможет сбыться... Пусть уж лучше обратит внимание на какого-нибудь хорошего русского парня, выходит за него замуж и будет с ним счастлива. А свою горькую тайну Дирк увезёт с собой на родину, когда через несколько лет окончит МГУ и вернётся в свой Дрезден. Он с ужасом считал каждый день до того времени, когда защитит дипломную работу и будет обязан вернуться домой...
Ради того, чтобы почаще быть возле Светы, Дирк даже пытался записаться в спелеологическую секцию, но ему было в этом отказано: экспедиции проходили по самым разным районам страны, многие из которых официально закрыты для иностранцев. Честно говоря, Дирк был этому даже рад: у него заранее вызывала отвращение необходимость лезть куда-то под землю - в темноту и холод, неизвестно для чего торчать часами в узких и грязных каменных щелях, шлёпать мокрыми ногами по жидкой грязи или в ледяной воде.
Двадцать третьего февраля Дирк дождался Свету у дверей аудитории после окончания её последнего занятия. Он поздравил её с днём рождения и вручил подарок: красную розу и альбом Окладникова о палеолитическом искусстве первобытного человека. Света только охнула - Дирк опять оказался экстрасенсом - ведь она давно мечтала об этой книге. Сначала всё не было денег, а потом книга просто исчезла с прилавков, и её уже нигде невозможно было достать.
Однако Света сумела взять реванш: она вдруг оказалась ещё большей ясновидящей, чем сам Дирк. Стоя у окна в факультетском коридоре, русская девушка и немецкий юноша, сами того не ведая, вели между собой разговор, который, как оказалось потом, определил всю их дальнейшую судьбу.
- Дирк, не думай, что только ты можешь читать чужие мысли. Хочешь, я угадаю кое-что о тебе? Например, как звали твоих родителей, откуда они родом, когда родились и так далее.
- Светочка, это просто невозможно. Ведь я никогда не говорил тебе об этом!
- Вот именно поэтому я и говорю "угадаю", а не "вспомню".
- Ну что ж, попробуй!
- Значит так. Твоя мама: какие буквы вертятся у меня в голове? А, Б, В - нет, совсем не то. Л, М, Н... Пожалуй, Н подойдёт, только это не первая буква, а где-то посредине. И ещё Х, А... Получается что-то вроде Ханна. Правильно?
Тут пришла очередь Дирка остолбенеть от удивления. Он помнил точно, что этого имени не знал никто даже из его товарищей, не было оно написано и на конвертах тех писем, которые он получал из дома, если даже когда-нибудь Света вдруг могла их случайно увидеть. А Света продолжала:
- Так, теперь отец. Назови любую цифру или число и я угадаю день его рождения.
- Ну что ж, попробуй. Десять.
- Десять? Ладно. Прибавим тринадцать - будет двадцать три. Отнять восемь, будет два. Получается февраль, двадцать третье число. И ещё год: так, надо подумать... Пожалуй, тысяча девятьсот тринадцатый. Я даже и не спрашиваю, правильно или нет, я точно знаю, что угадала.
- Света, что за мистика, скажи мне честно, что ты знаешь обо мне и откуда? Ведь раньше ты никогда не говорила со мной о моих родителях. Или, может быть, тебя запугали в КГБ и заставили в такой странной форме проверять мои анкетные данные? Я ведь никогда не скрывал, что мой отец погиб на фронте, воюя против Красной Армии, вернее говоря, пропал без вести.
- Дирк, ты что, с ума сошёл! Разве я похожа на стукачку? Дело гораздо хуже: я сама видела своими глазами смерть твоего отца! Это было в 1946 году, мне тогда было десять лет, но я до сих пор всё помню до мельчайших деталей. Я тебе сейчас всё расскажу.
И Света рассказала Дирку о своем давнем приключении в Калининграде - о подземном ходе, бункере, складах продуктов и оружия, о немецкоом солдате и его самоубийстве, о могиле Канта, наконец. Умолчала она только о волшебной пещере, Королевском зале, Хрустальной друзе, фигурах животных, о подземном ручье и фиолетовом кристалле, который, как амулет, всегда был с ней. Ведь это была её личная тайна, которая имела очень мало отношения к немецкому солдату и истории его гибели.
- А где теперь этот медальон и предсмертное письмо, неужели они так и остались там, под землёй?
- Нет. Медальон я взяла с собой ещё тогда, а письмо уже потом забрал отец, и сейчас оно тоже у меня. Только я не знаю, похоронил ли мой отец того солдата или нет. Он очень боялся, что знает эту недозволенную военную тайну и за ним в любой момень могут притти из НКВД.
- НКВД - что это такое?
- Это Народный Комиссариат Внутренних дел - тогда так называли КГБ. Времена-то были, сам знаешь, какие - кровавые, сталинские. Миллионы людей так и сгинули в лагерях... А моего отца теперь не спросишь - ведь он умер. Сначала я не была уверена, что это именно твой отец, но дело в том, что у нас с ним совпадает день рождения, ты же сам когда-то это сказал, поэтому я и догадалась. Уж прости меня за мистификацию. Я ведь понимаю, что вся эта история - твоя трагедия и тут совсем не до шуток...
Дирк был потрясён тем, что он узнал от Светы. Вот ведь как странно сложилась судьба: Света так много значила в его жизни не только потому что он безответно её любил, но ещё, оказывается, и потому, что была единственной цепочкой, которая связывала его с давно погибшим отцом. Она как будто бы вернула ему отца, хотя, конечно, на самом деле не могла вернуть его к жизни: просто раскрыла тайну его гибели и передала последние предметы, которые он держал в руках перед своей смертью. Любимая девушка невольно оказалась мостиком между двумя мирами - миром жизни и миром смерти... Когда-то Дирк пытался изобразить себя перед ней чуть ли не экстрасенсом, а ведь на самом деле колдуньей оказалась-то она - в средневековье её бы, точно, сожгли на костре: за нестандартность, за красоту, силу воли и бесстрашие. Ведь ему, иностранному гражданину, сыну фашиста, погибшего в войне против Советского Союза, она не должна была говорить о военных тайнах своего государства. И Света это прекрасно знала.