— А еще он тоже хороший стрелок, — добавила она вслух.
Он все еще мрачно вглядывался в даль, как будто ожидал, что преступник выскочит из-за валуна и помашет рукой.
— А?
— Ты бы поладил с этим убийцей, Арчер. Ему пришлось стрелять через обе внешние решетки, да еще решетку клетки, правильно? Должно быть, неплохо стреляет.
Восхищение другим лучником, казалось, немного его развеселило.
— Это мягко сказано. Судя по глубине раны и углу, под каким вошла стрела, думаю, он целился издалека, из-за деревьев вон за тем подъемом. — Он указал на пятачок скалы, на который Файер забиралась прошлой ночью. — Попасть через две решетки — уже само по себе впечатляюще, но ведь еще и прямо в горло! По крайней мере, мы можем быть уверены, что это не был кто-то из наших соседей. Никто из них не способен на такой выстрел.
— А ты?
Этим вопросом она сделала Арчеру маленький подарок, чтобы поднять ему настроение, потому что не было такого выстрела, который Арчер не мог бы повторить. Он ухмыльнулся и поглядел на нее, а потом вгляделся внимательнее, и черты его смягчились.
— Мне давным-давно следовало спросить, как ты себя чувствуешь.
Мышцы спины свились в тугие узлы, перевязанная рука болела. Все тело сторицей платило за вчерашнее обращение с собой.
— Все нормально.
— Тебе не холодно? Надень мой плащ.
Потом они сидели на ступеньках террасы, и Файер куталась в плащ Арчера, обсуждая планы Арчера по вспахиванию полей. Скоро уже настанет время сеять, а каменистая и холодная северная почва вечно сопротивляется весенней плодородной поре.
Время от времени Файер чувствовала над головой чудовищ. Она прятала от них свой разум, чтобы они не узнали в ней чудовище, но, конечно, в отсутствие собратьев они пожирали любое подвернувшееся живое существо. Одна птица, заметив их с Арчером, начала кружить над ними, бесстыдно выставляясь — неуловимо чарующая, она тянулась к их рассудкам, излучая голодное, первобытное и странно успокаивающее ощущение. Арчер встал и выстрелил в нее, а потом еще в одну, которая затеяла ту же игру. Первая птица была лиловой, как небо на рассвете, а вторая — бледно-желтой, словно сама луна, упавшая с небес.
По крайней мере, вот так, рухнув на землю, думала Файер, чудовища расцвечивают пейзаж. Ранней весной на севере Делл немного красок — серые деревья да редкая, пробивающаяся пучками в разломах скал трава, еще коричневая с зимы. На самом деле, даже разгар лета в северных землях нельзя назвать красочным, но летом серый с коричневыми пятнами хотя бы превращается в серый с пятнами зелеными.
— Так кто все-таки нашел браконьера? — непринужденно поинтересовалась Файер.
— Товат, — ответил Арчер. — Один из новых охранников. Ты, должно быть, еще с ним не встречалась.
— А, да… это тот, молодой, с рыже-русыми волосами, которые люди иногда называют «огненными». Он мне понравился. Решительный и умеет держать себя в руках.
— Так ты знаешь Товата? И тебя, значит, восхитили его волосы? — спросил Арчер знакомым резким тоном.
— Арчер, не начинай. Я не говорила, что они меня восхитили. И да, я знаю по именам и лицам всех, кого ты посылаешь в мой дом. Это простая вежливость.
— Значит, Товата я к тебе в дом посылать больше не буду, — отрезал он неприятным тоном, от которого ей пришлось буквально заставить себя молчать, чтобы не упрекнуть Арчера в лицемерии и не поставить под сомнение его право на ревность. Он мысленно открыл ей чувство, к которому ей сейчас не особо хотелось прислушиваться. Подавив вздох, она стала выбирать слова, чтобы защитить Товата.
— Надеюсь, ты передумаешь. Он — один из немногих моих охранников, кто уважает меня и телом, и разумом.
— Выходи за меня, — выпалил Арчер, — живи в моем доме, и я сам буду тебя охранять.
Этот вздох ей подавить не удалось.
— Ты же знаешь, что я не соглашусь. И пожалуйста, перестань просить. — На рукав ей упала крупная капля дождя. — Пойду, наверное, навещу твоего отца.
Она встала, постанывая от боли, и позволила плащу соскользнуть Арчеру на колени. Он мягко коснулся ее плеча. Даже когда Арчер ей не нравился, она все равно его любила.
Стоило ей войти в дом, и начался дождь.
Отец Арчера жил в доме вместе с ним. Файер попросила одного из стражей, но не Товата, проводить ее по дороге, несмотря на припустивший дождь. У нее было копье, и все же без лука и стрел она чувствовала себя голой.