— Мы должны отправиться к Филиппу, — серьезно ответила девочка.
— Поверьте мне, миледи, он не сможет нам помочь. Филиппу сейчас не до нас. У него нет здесь войска, и в ближайшее время он будет полностью занят подготовкой грядущей битвы с английским королем.
Даниэлла замолчала и, застыв на месте, наблюдала, как Монтейн собирает ее вещи. Ей хотелось плакать, но она уже выплакала все слезы, тоскуя по матери.
«Никогда этому англичанину не дождаться от меня почтительности», — твердо решила девочка. Она снова вспомнила, что дала клятву умирающей матери уважать другого короля.
Когда-нибудь она выполнит свое обещание. Такой день придет. Пусть ее силой увезут к английскому королю, но она дала матери клятву. Священную клятву. В своем сердце она всегда будет предана династии Валуа. Пусть этот заморский монстр с его амбициями делает с ней что хочет.
Эдуард не видел свою родную дочь с того самого дня, как даровал Леноре свободу и позволил ей покинуть английский берег. С того же самого дня не видел он и саму Ленору, графиню д'Авий.
Однако ее смерть опечалила короля больше, чем он мог себе позволить показывать на людях. И вполне естественно, что он заказывал мессу за мессой за упокой ее души… ведь она была вдовой Роберта Оксфордского, его лучшего друга. Вместе с ее смертью умерла и частичка души Эдуарда, так как красота леди и ее гордый нрав навсегда запечатлелись в его сердце. Даже теперь, когда жизнь продолжалась и его жена, Филиппа, по-прежнему радовала его и Эдуард считал ее идеальной королевой, он не мог забыть женщину, которая, завладев его сердцем, так и не покорилась ему.
Однако сейчас все его мысли были сосредоточены на многочисленных войсках, которые он высадил на этих берегах, и разработке стратегии предстоящего сражения.
Погруженный в свои мысли, он почти забыл, что послал за Даниэллой. И только звук шагов в коридоре и затем покашливание его слуги с целью привлечь к себе внимание заставили Эдуарда оторваться от лежавшей перед ним на столе карты.
Король поднял голову, и все слова, готовые слететь с его губ, словно замерзли, когда он увидел девочку, стоявшую перед ним в сопровождении своих наставниц.
Дрожь пробежала по его телу. Когда-то он думал, что этот ребенок заставит Ленору д'Авий до конца своих дней помнить короля Англии, помнить, как она сопротивлялась ему, помнить ночи, проведенные вместе. Его гордость требовала с помощью этого ребенка наказать графиню за ее непокорность.
Увы, он горько ошибался, и судьба наказала за гордыню его самого.
Это ему суждено помнить Ленору до конца своих дней.
Зеленые глаза, цвета изумрудов, серьезно смотрели на него с прекрасного, тонко очерченного личика. Губки, словно две вишенки, складывались в надутый ротик, когда девочка разглядывала короля, своего крестного отца. Волосы, блестящие и черные, чернее воронова крыла, густым потоком струились по спине. К Даниэлле приблизилась леди и шепотом велела воспитаннице подойти к королю поближе и поклониться. Девочка лишь улыбнулась, и эта улыбка была словно солнечный лучик, озаривший все вокруг. Такая улыбка могла очаровать любого.
— Подойди ко мне, дитя! — приказал король.
Девочка гордо вскинула голову. Ее зеленые глаза смотрели на английского монарха настороженно и вместе с тем вызывающе.
— Подойди ближе, — нетерпеливо нахмурившись, повторил Эдуард. Он мог забыть на какое-то время о войне, но никогда не забывал, что он король, и не терпел неповиновения. — Подойди ко мне!
— Я уже подошла, милорд, — упрямо возразила девочка.
— Ближе!
Даниэлла д'Авий на полшага продвинулась вперед. Настоящая дочь своей матери, подумал король. Король поднялся и сердито посмотрел на дам, сопровождавших девочку: Жанетт и Монтейн.
— Вам доверили воспитание юной наследницы, но вы явно не справились со своими обязанностями, леди Жанетт. Это возмутительно! Я буду вынужден заменить вас…
— Нет! — вдруг закричала девочка и, бросившись к королю, преклонила колено. — Сир, покорнейше приветствую вас, — сказала она, как ее учили. Но изумрудные глаза девочки смело смотрели на короля, и в них не было и тени покорности. — Вы не должны винить этих дам, — сказала она, выпрямляясь. — Они хорошо меня воспитали и не жалели для этого сил, но никто, даже король Англии, не властен над душой и сердцем другого человека.
Король скептически посмотрел на нее. Эта дерзкая девчушка явно решила проявить характер. Она отважна, строптива, но ей не чуждо и сострадание.