Положение отряда Дункана вряд ли можно было назвать более благоприятным. Несколько сот человек, зажатых между войсками Сикарда и Горони, отчаянно пытались прорваться через вражеские ряды и сорвать планы меарцев. Все они были из числа лучших, и смогли бы выстоять против отряда Горони, но у них не было никаких шансов устоять под бешеным натиском свежих войск, подошедших с северо-востока — к коннайтским наемникам присоединились хлынувшие с гор епископские рыцари на крепких боевых конях. А на гордо воздетой седой голове человека в белом плаще с большим синим крестом, который командовал рыцарями, вместо шлема красовалась епископская митра.
«Боже, это же Лорис!» — изумленно прошептал Дугал, когда они с отцом осадили коней на небольшом пригорке и осматривались вокруг, пытаясь определить нужное им направление.
«Да. И, похоже, со своим церковным эскадроном смерти,» — ответил Дункан. — «Как я мог оказаться глуп настолько, что их удалось заманить нас в ловушку? Боже, он, наверное, дико хочет схватить меня!»
«Думаю, что от меня он тоже не отказался бы,» — пробормотал явно испуганный Дугал, который никогда еще не видел такое количество вооруженных людей. — «Что будем делать?»
«А что мы можем сделать? Попробуем прорваться, может быть, нам это удастся, хоть я и не понимаю, как мы сможем пробиться через них ,» — с этими словами он вытянул руку в сторону главных меарских сил, вступивших в сражение с его собственной армией, а затем указал на разрыв между войсками Горони и левым флангом меарской армии, далеко от отряда Лориса. — «Попробуем пройти вон там. Они все равно будут иметь возможность взять нас, но мы не сдадимся без боя!»
Но их противник оказался готовым к бою и волна за волной слал свежие силы, чтобы не дать Дункану и его отряду ускользнуть. Каждое мгновение шансов на прорыв оставалось меньше и меньше, и в результате у них не осталось никакого выбора, кроме как принять бой. Герцогские гвардейцы, окружавшие Дункана, сражались героически, прикрытые со спины Дугалом и его ополченцами из клана МакАрдри, и какое-то время могли отражать атаки все увеличивавшегося количества врагов, но вскоре стало ясно, что даже отваги приграничников недостаточно, чтобы спасти их. А когда свежие силы меарцев снова пошли в атаку, нацелившись на середину их отряда, чтобы отрезать Дункана от Дугала и приграничников, Дункан начал осознавать неизбежное.
Его все еще окружали его гвардейцы, и он был уверен, что они будут защищать его до тех пор, пока они все не полягут, но это был только вопрос времени. Рыцари Лориса подбирались все ближе и ближе. Рано или поздно они доберутся до него. Размышляя о том, как бы ему подороже продать свою жизнь, и механически рубясь с нападавшими, Дункан неожиданно заметил на пригорке Лориса, молча сидевшего под развевавшимся знаменем на белоснежном коне и знаками отдавая приказ бросить в бой еще больше солдат.
По ходу боя Дункан потихоньку оказывался все дальше и дальше от Дугала и его верных ополченцев. Горстка приграничников еще держалась, но никто не мог сказать как долго это сможет продлиться. Но этого оказалось мало: он заметил, как к Лорису приближается большой отряд всадников. Они были легковооружены, но в руках у них были короткие, слегка загнутые луки.
Лучники!
«Лучники, целься!» — закричал, схватившись с одним из нападавших, Коналл, и, ударив второго нападавшего ногой в пах, присел, уворачиваясь от кривой сабли в руках третьего.
Внезапное появление трех десятков лучников, взявших на прицел всех посторонних в зале, по меньшей мере на несколько секунд возымело желаемый эффект. Из двери за помостом выскочили солдаты Саера, и только они и солдаты Коналла, уже схватившиеся с нападавшими, не смотрели вверх, хотя ожесточение схватки ничуть нек уменьшилось. Бедные торговцы, внезапно оказавшиеся в самой середине боя, перепугались еще сильнее и изо всех сил стремились выбраться из зала.
«Взять его,» — закричал Найджел, увидев, как один из нападавших, тайком сбросил свою монашескую рясу и пытается затеряться среди купцов, рвущихся прочь из зала.
Если среди нападавших и были Дерини, как того боялся Найджел, он не выдали себя магической контратакой. Может быть, обнаружив, что их жертва оказалась не столь неподготовленной к нападению, как им казалось, они надеялись, раз уж нападение оказалось неудачным, использовать свои силы для того, чтобы бежать, когда для этого представится возможность. А может быть, угроза, исходящая от вооруженных охранников, помешала им сконцентрироваться, чтобы суметь воспользоваться своими силами.
«Всем бросить оружие и стоять на месте!» — прокричал Найджел, пытаясь сесть, одновременно прижимая к груди перепуганного Лайама. — «Лучники, на счет „три“, пристрелите любого, кто будет двигаться с оружием в руках, если только вы не уверены , что он — один из наших! Один… Два…»
Бросаемое оружие загремело на полу задолго до того, как Найджел произнес «Три», но не все их нападавших были готовы признать свое поражение. Когда лучники заметили, что пятеро нападавших не бросили оружие, дождя из стрел не последовало, но зал на несколько мгновений наполнился звоном спущенных тетив и глухими ударами стрел в плоть, а глухие звуки борьбы сменились криками боли. Еще двух нападавших, находившихся тесно сцепившихся с охраной, чтобы лучники могли точно прицелиться, пришлось повалить на пол и силой принудить их сдаться. Один из сторонних наблюдателей бал ранен — правда, не серьезно — когда он, поддавшись панике, попытался выскользнуть из зала.
Лайам, истерично корчась, кричал, заливался слезами и икал до тех пор, пока, по знаку Найджела, вниз не спустилась Риченда, которая успокаивающе обняла его и заставила его выпить слабое успокоительное, приготовленное ею как раз для этого случая. Ротане было приказано уложить его в постель и побыть с ним, пока он не уснет.
Вскоре Коналл и Саер схватили всех, кто был не известен им или Найджелу: Коналл насчитал семнадцать пленников, девять из которых несомненно участвовали в покушении, причем пятеро были ранены. Из оставшихся восьми, Саер узнал еще двоих, у кого во время стычки в руках было оружие. Таким образом, они не были уверены еще в шестерых, причастность которых к покушению должна была быть установлена более изящным способом.
Когда солдаты Найджела обезоружили и связали пленников, заодно очистив зал от посторонних, а лекари занялись ранеными, в зал проскользнул епископ Арилан, одетый в простую черную сутану. Чтобы пленники, среди которых вполне могли оказаться Дерини, не воспользовались своими деринийсикми способностями, Арилан принес небольшой горшочек с мазью, которую он применял к Найджелу несколько недель назад — но на этот раз применял ее ведомый инструкциями Арилана Саер да Трейхем, который мазнул обмакнутым в мазь пальцем по горлу каждого из пленников.
«В мази есть мераша,» — сказал Найджелу епископ-Дерини, когда Риченда, следом за Саером, обошла пленников, ниблюдая за их реакицей. — «Доза небольшая, но ее достаточно, чтобы помешать даже обученному Дерини противостоять Правдочтению. Те из них, кто не является Дерини, будут просто хотеть спать.»
«Я должен был сам догадаться об этом,» — понимающе кивнув, пробормотал Найджел. — «А что теперь? Нам, наверное, надо будет допросить их всех?»
«Занятие не из приятных, но мы должны этим заняться,» — ответил Арилан. — «Вы можете не участвовать в допросе, если не хотите. Риченда захотела сама заняться этим, чтобы никто из них не мог потом сказать, что к ним применили деринийские… м-м-м… „методы убеждения“. Я буду помогать ей. Они не будут знать, кто я такой. Мы сможем очень быстро отделить невиновных, а те из виновных, которые не являются Дерини, не создадут для нас никаких проблем. Если хотите, можете просто наблюдать.»