Дугал, помогая Сайарду и Роджеру перетащить бесчувственное тело своего отца через наваленный вокруг столба хворост, нисколько не задумывался о том, что вечером станет предметом обсуждения всего лагеря.
Сражение тем временем не закончилось, но армии Келсона удалось разрушить систему командования меарской армией и ополченцами. Когда противник начал отступать, Келсон применил ту же тактику, что и в Талакаре, только в большим масштабах: его копейщики и тяжелая кавалерия отрезали и изолировали небольшие группы меарцев, чтобы взять их в плен или перебить. Чтобы выбор был более очевиден, за их спинами шли конные лучники.
Морган, увидев, что героический поступок Дугала расстроил планы Лориса, поставил перед собой задачу взять Горони — и даже умудрился сдержать своих солдат, чтобы те не изувечили изменника-священника. А Келсон, ведший за собой отряд рыцарей, загнал в тупик Сикарда.
«Сикард, сдавайся!» — закричал Келсон, когда Сикард, пытаясь вместе со своими солдатами найти путь к бегству, заставил своего усталого коня кружить внутри плотного кольца солдат Келсона.
С Сикардом оставалось несколько рыцарей, примерно две трети от отряда Келсона, некоторые из которых были дворянами, мелкими лордами. В отчаянии они окружили его напряженным, хорошо организованным кольцом, готовым к бою. Несмотря на то, что их круг ощетинился оружием, и они были готовы принять свой последний бой, Келсон посчитал, что для одного дня убийств было достаточно, и решил хотя бы попытаться добиться более мягкого решения.
«Я сказал, сдавайся!» — повторил Келсон. — «Ты проиграл. Тебе не уйти, Сикард, можешь не надеяться. Если тебе не жаль себя, то сдайся ради своих солдат, вся вина которых в том, что они пошли не за тем вождем.»
На теле Сикарда было не меньше полудюжины ран, из которых текла кровь, и, когда он, сняв шлем, отшвырнул его в стороны, его лицо стало болезненно бледным, но он, сжав слегка подрагивающей рукой свой покрытый кровью меч, вызывающе посмотрел на Келсона.
«Я не могу этого сделать это, Халдейн,» — тихо сказал он, покачнувшись в седле. — «Я принес присягу своей госпоже… я буду защищать ее дело до самой смерти.»
«Так ты жаждешь смерти — и для себя, и для этих солдат?» — спросил Келсон. — «Если ты будешь упорствовать в своем неповиновении, ты ее получишь.»
«Тогда выходи против меня один на один!» — бросил Сикард. — «Я не боюсь смерти. Если я выйду победителем, мне дадут уйти. Если нет…»
Келсон холодно посмотрел на своего врага. Ему было по-человечески жаль его, но Сикард МакАрдри стоил слишком многих жизней. Пока он гонялся за Сикардом, столкновения сводились к нескольким небольшим стычкам, но на равнине Дорны с обеих сторон полегло слишком много людей — и убитыми, и ранеными. А если более опытный Сикард, который значительно старше его, сможет ранить или убить его…
«Нет, Сикард,» — сказал он наконец.
Сикард, казалось, не мог поверить в то, что услышал. Невидящим взглядом обвел он окружавших его рыцарей, Эвана и остальных воинов Келсона, стоявших возле короля, покрывавшее руку Эвана знамя Халдейнов, неподвижно висевшее в душном летнем воздухе, сверкающий меч, лежавший на покрытом доспехами плече Келсона.
«Что значит — нет ?»
«Это значит: нет , я не буду драться с тобой один на один,» — спокойно сказал Келсон.
«Не будешь… но…»
Когда Сикард полностью осознал слова Келсона, в темных глазах его мелькнуло отчаяние. Тяжело дыша, он поднял своего коня на дыбы, заставляя его обернуться вокруг своей оси, и обвел полным отчаяния взглядом командиров армии Келсона, ища в них сочувствия. Но мечи и копья, нацеленные на него и его солдат, не дрогнули, а в лицах рыцарей Келсона он увидел только беспощадную решительность.
«Я… не сдамся,» — сказал он наконец. — «Тебе придется взять меня силой.»
«Нет,» — еще спокойнее сказал Келсон. А затем, спокойно вложив меч в ножны, оглянулся через плечо и добавил. — «Лучники, ко мне. И, кто-нибудь, принесите мне лук.»
Когда Келсон, сняв свой шлем и кольчужные перчатки, передал их оруженосцу, лицо Сикарда посерело, а его солдаты зароптали.
«Ты… ты не можешь так поступить!» — прошипел Сикард.
«Не могу?» — ответил Келсон, не глядя ни на лазутчика, несшего ему лук и колчан со стрелами, ни на отряд конных лучников, подъехавший следом, чтобы рассредоточиться между рыцарями, окружавшими Сикарда и его солдат.
«Но есть правила войны…»
«Да? Что-то я не заметил, чтобы армия Меары соблюдала их,» — сказал Келсон. — «Или, может, Вы не знали, что, пока герцог Кассанский был у вас в плену, его пытали?»
«Он был пленником Лориса !» — возразил Сикард.
Келсон молча взял принесенный лазутчиком лук и, проверяя тетиву, заставил своего коня сделать несколько шагов вправо, встав боком к командующему меарской армией.
«Но ты… ты не можешь пристрелить меня как собаку,» — еле слышно сказал Сикард.
«Неужели?» — спросил Келсон, спокойно накладывая стрелу на тетиву. — «Сикард, если потребуется, я пристрелю тебя именно как собаку. Ведь ты, как бешеный пес, опустошал мои земли и убивал моих подданных. Ну так что, ты и твои солдаты сдаетесь, или мне придется сделать то, чего мне хотелось бы избежать?»
«Ты блефуешь,» — прошептал Сикард. — «Что скажут, если великий Келсон Халдейн хладнокровно пристрелит своего врага?»
«Скажут, что я казнил предателя за измену, не подвергая при этом опасности жизни честных воинов,» — ответил Келсон. Подняв лук, он начал плавно натягивать тетиву. — «Я считаю, что ты и твои заблуждения забрали слишком много жизней. Неужели тебе мало того, что за это поплатились жизнью трое твоих собственных детей?»
«Трое? » — выдохнул Сикард. — «Ител…?»
«Мертв,» — сказал Келсон, целясь Сикарду в сердце. — «Вчера я повесил его и Брайса Трурилльского. А теперь брось свой меч. У меня начинает уставать рука. Лучники, если мне придется пристрелить его, и его солдаты не сдадутся немедленно, перестреляйте их! Ну, так как, Сикард? Если ты скажешь „нет“, я спущу тетиву.»
Наконечник стрелы, нацеленной ему в сердце, отливал под полуденным солнцем смертельной чернотой, но больше не был пугающим как прежде. Сикард оцепенело смотрел на человека, убившего обоих его сыновей и послужившего причиной смерти его дочери. Все пошло прахом.
Когда лучники Келсона, наложив стрелы, стали занимать позиции, чтобы перестрелять его солдат, Сикард МакАрдри медленно поднял взор над головой Келсона, глядя в сторону западных холмов, где была королева, которую он потерял — он, мечтавший сидеть на троне рядом со своей меарской королевой
— и прошептал одно-единственное слово.
«Нет».
Прежде, чем кто-нибудь из его солдат смог вымолвить хотя бы слово, стрела Келсона ударила его точно в левый глаз — в последнее мгновение Келсон изменил прицел, чтобы доспехи Сикарда не могли отразить стрелу, продлевая его агонию. Меарский принц-консорт умер, не издав ни звука, меч тихонько выпал из его безжизненных пальцев, и только тело его, упав на землю, грохнуло доспехами. Этот звук, казалось, вывел солдат из вызванного страхом оцепенения, и, когда Келсон взял вторую стрелу, а его лучники начали брать солдат на прицел, среди меарских рыцарей послышались протестующие выкрики, которые моментально стихли, когда все посмотрели на короля.
«А теперь, господа, я требую вашего решения,» — сказал Келсон, накладывая на тетиву вторую стрелу. — «Ваш командующий был храбрым, пусть и глупым, человеком, но поскольку он до конца остался верен своей госпоже, я позабочусь, чтобы его похоронили с почестями — так же, как я решил поступить по отношению к принцу Ителу. А теперь вы или сдадитесь, чтобы каждый из вас ответил за то, что он лично натворил, или вас ожидает та же участь, что и вашего последнего командира.»
Меарцы были сделаны не из того же теста, что Сикард. Они зароптали, но почти в то же мгновение на землю стало падать оружие, а над бронированными плечами стали подниматься пустые руки.