– Ха, надейся лучше, что нет, – сказал Темный Ястреб, удивленный этим замечанием. – В конце концов, ты сам однашды станешь бандюгой из бандюг.
Мальчик холодными карими глазами взглянул на отца, и Темный Ястреб углядел проблеск того странного выражения, что он видел на лице Артуса в ночь схватки, когда тот прикончил последнего убийцу.
– Но, отец, – сказал мальчик достаточно громко, чтобы все услышали. – Ты сказал, мне необязательно быть разбойником.
– Чтооо? – проревел Темный Ястреб. – Я никогда…
– Прямо после боя – когда ты прикончил всех троих убийц, – быстро оборвал его Артус, – ты сказал, что я дерусь так плохо, что никогда не смогу грабить людей. Ты сказал, я буду писцом или бардом.
Внимание каждого в комнате было сосредоточено на Артусе и Темном Ястребе, и те воры, что были завистливы и ревнивы к славе – то есть на самом деле каждый – обнаружили у себя в сердце тайную надежду, что все россказни Скорила Цимбера окажутся неправдой. Вся комната замерла в те мгновения, когда Темный Ястреб искал выход из хорошо расставленной сыном ловушки. Мальчишка позволил ему рассказать свою версию спасения принца, забрать себе всю славу и гильдейские привилегии за такую известность. Теперь, видимо, пришло время расплачиваться.
Когда Скорил взглянул на Артуса, он понял, что выхода нет. Хищный блеск в глазах сына был ему знаком – сияние, жесткое как стилет в его сапоге, и холодное, как зимняя стужа, сочащаяся сквозь дешевый пол в здании гильдии.
– Да. Будешь бардом, – наконец проворчал Темный Ястреб.
Он отвернулся от победной усмешки Артуса и отхлебнул свой эль. «Даже если мальчик не будет моим учеником», с сожалением подумал разбойник, «он научился большему, чем я смог бы ему преподать».
ДЕДУШКИНЫ ИГРУШКИ
Джейн Рейб
Друид стоял перед видавшей виды дубовой дверью башни. Волосы цвета пшеницы облепили его шею, а темно-зеленая туника плотно, будто вторая кожа, облегла мускулистое тело. Украшенный вышивкой плащ доставал до травы за спиной и неприятно стянул шею, когда мужчина запрокинул голову и взглянул вверх, сквозь ровный спокойный дождь.
Ранним утром синевато-серые камни башни на фоне сумрачного неба мешали друиду увидеть зубчатые бойницы. Сощурясь, он всматривался в сумрак, и углядел искорку света в окне последнего этажа.
Друид опустил взгляд, и его подбородок уперся в грудь.
- Я не видел его несколько лет, - тихо сказал он.
В ответ из его туники раздалась стремительная тирада из писка и ворчания.
- Да, слишком долго.
Друид осторожно распустил тесемки туники, ослабляя ворот. Спустя миг, из треугольного выреза промокшей одежды показался блестящий черный нос ласки. Животное снова заворчало.
- Ладно, потороплюсь, - ответил друид, сделав шаг вперед и стучась в дверь башни.
Спустя вечность дверь со скрипом распахнулась внутрь, открывая фигуру в плаще с капюшоном.
- Гэлвин, друг мой! - говоривший откинул капюшон, показав слезящиеся голубые глаза и кожу, бледную и сморщенную, будто мятый пергамент. Его подбородок обрамляла седая щетина.
- Ты должен мне помочь! Она потерялась в моей башне, я не могу ее найти! Я очень волнуюсь.
- Не можешь найти кого?
На бледных губах старика заиграла слабая улыбка:
- Мою внучку, - он помедлил. - Пожалуйста, проходи. По такой погоде ты до смерти простынешь.
Протянув дрожащую руку в старческих пятнах, мужчина схватил друида за рукав и втянул его в башню.
- Ох, Гэлвин, я боялся Илайес тебя не найдет. Я точно не знаю, где ты живешь... И эта гроза...
- Не такая уж страшная, Дролло, - возразил друид, доставая ласку из туники. - Хотя Илайес, кажется, не очень любит дождь.
Старик осторожно взял у друида промокшего зверька и погладил его по макушке. Илайес громко запищал и вытянулся так, чтобы можно было почесать за ушами. Ласка бросила на Гэлвина гневный взгляд и пронзительно взвизгнула.
В ответ тот кивнул и закрыл дверь, приглушив шум дождя и сладкий запах сырой земли. После долгой прогулки на свежем воздухе в башне воняло плесенью. Друид неприязненно наморщил нос.
Внутри было почти не видно больших обтесанных камней, из которых состояло здание. Картины с причудливо одетыми мужчинами и женщинами соревновались с искусными гобеленами, изображавшими жизнь вдоль изгибов близлежащего пролива Драконий Предел. Кое-где картины и гобелены закрывали друг друга. Гэлвин обнаружил себя рассматривающим частично скрытый гобелен с изображением нескольких людей, толкавших в Предел большую лодку. На носу стоял сатир, одним копытом на руле, в слишком большой для него куртке, окутывающей человеческий торс. Целиком лодку было не разглядеть. Гобелен с гарцующими единорогами закрывал ее.
Под картинами и гобеленами вдоль всей стены протянулись груды подписанных и не подписанных ящиков, доходя Гэлвину до груди. Из-за ящиков выглядывали тюки сложенной одежды, кучи разноцветной глиняной посуды, сапоги без пары, дымчатые вазы со стеклянными бусинами внутри, стопки книг, тщательно уравновешенные пирамиды футляров для свитков, и еще множество предметов, которых друид не узнал.
Гэлвин продолжал глазеть на покрытые пылью залежи, пока рука на плече не вернула его внимание к старику.
- Моя внучка, - начал Дролло. - Ей только пять. Я распределял новую поставку, когда она исчезла. Боюсь, я не уделял ей достаточно внимания.
- Твои внуки старше меня, - заметил друид. Когда Дролло не ответил, Гэлвин понял, что разглядывает старика.
Когда-то Дролло был высок, обладал прямыми плечами и широкой походкой, но годы взяли с его тела свое. Сейчас он стоял ссутулившись, сгорбив спину и согнув плечи к груди. Кожа обвисла на его костях, будто принадлежала кому-то покрупнее, пошла складками, как те огромные робы, что он носил. Тонкие седые волосы совпадали цветом с паутиной, висевшей в башне практически везде. Только в его глазах виднелась искра.
С заметным усилием Дролло наклонился и аккуратно опустил ласку в одно из немногих свободных от хлама мест на полу. Животное яростно отряхнулось, избавляясь от дождевых капель на шерсти. Затем ласка прошмыгнула мимо натекшей с мокрой одежды Гэлвина лужи и исчезла за ящиком с пометкой "Перья эльгудуйра".
Старик вздохнул и протянул руку, чтобы схватиться за ближайший ящик. Используя его как опору, он выпрямился.
Дролло нервно потер ладони и зачем-то огляделся. Наконец, собравшись с мыслями, он встретился взглядом с друидом.
- Я часто играл с твоими внуками, - сказал Гэлвин погромче. - Я часто гонялся за ними на рынке, уже почти три десятка лет тому назад. Они старше меня на несколько зим.
- Я сказал "внучка"? Ну, она дочь одного из моих внуков, или дочь детей моих внуков, - ответил старик, качая головой. - Годы пронеслись мимо так быстро, что я не могу вспомнить. Она зовет меня дедушкой. Важно это.
- И ты уверен, что она здесь?
Дролло рассеяно кивнул.
- Где-то. Я звал ее, но она не ответила. Может быть, играется со мной. А может быть, она в беде.
- Мать?
- Изаура. В сотне миль отсюда, - ответил Дролло. - Девочку оставили со мной на несколько месяцев. Изаура решила, что мне не помешает компания. Но она знать меня не захочет, если обнаружится это.
- И ты послал за мной Илайеса, - сочувственно произнес Гэлвин. Он видел, что старик напуган, и не помнил еще ни разу, чтобы Дролло волновался о ком-то - только о барахле, которое собирал.
- И давно она потерялась?
- Два дня, - быстро ответил старик. - Может быть три. Но не больше, не думаю. Время летит незаметно, - Дролло взглянул в изумрудно-зеленые глаза Гэлвина. - Я отправил Илайеса, как только заметил что ее нет.
- Мы ее найдем, - просто ответил Гэлвин, надеясь, что его тон поможет уменьшить беспокойство старика.
Друид снял свой плащ и огляделся в поисках вешалки. За большим ящиком виднелся какой-то похожий на нее предмет, но до него определенно было не достать. Пожав плечами, друид повесил промокшую одежду на высокий, узкий ящик с пометкой "хрупкое". За плащом последовали сапоги. Когда мужчина стянул их, раздался хлюпающий звук и наружу выплеснулась вода. Лужа под ним выросла, наполовину перекрыв проход, и вода стала сочиться между ящиков. Он стащил тунику через голову и бесцеремонно бросил ее прямо на плащ, оставив обнаженной мокрую грудь, блестевшую в свете масляной лампы над головой.