Я не мог принудить Нойхайма подчиниться себе, но также и не мог допустить, чтоб эта несправедливость продолжалась. Должен ли я был открыто противостоять Рико? Это повлекло бы последствия, могущие быть гибельными. Я не знал, каким силам подчиняется Пенгаллен. Если деревня принадлежала городу, не известному своей снисходительностью, например, Несму, что на юго-западе, тогда любое действие, которое я бы совершил против ее жителей, создало бы проблему в отношениях этого города и Мифрил Халла – я ведь был, фактически, послом Бренора Боевого Топора.
Так я покинул Нойхайма. Утром я подобрал себе хорошую лошадь и отправился единственным оставшимся мне путем. Я решил, что сперва поеду в Серебристую Луну, так как Аластриэль была среди самых уважаемых правителей этих земель. Затем, если понадобится, я обращусь к Бренору и его справедливости.
И тогда, на том же самом месте, я решил, что, если ни Аластриэль, ни Бренор не станут помогать Нойхайму, я возьму дело в свои руки – чего бы это ни стоило.
Три дня стремительной скачки, и я оказался в Серебристой Луне. Меня неожиданно вежливо приняли у западных врат города, стражники приветствовали меня со всеми благословениями Леди Аластриэль. Я сказал им, что нуждаюсь во встрече с ней, и мне ответили, что владычица Серебристой Луны уехала по делам в Сандабар, что на востоке, и должна была вернуться через две недели.
Я не мог ждать, поэтому попрощался со стражниками, сказав им, что вернусь через десяток-другой дней, и отправился тем же путем, что пришел. Бренору придется что-то сделать.
Возвращение было для меня и волнующим, и мучительным. Встреча в Серебристой Луне, столь отличная от того, что я привык ожидать, дала мне почти закружившую голову надежду, что неправды мира могут быть побеждены. В то же время я чувствовал, что фактически бросил Нойхайма, чувствовал, что мое желание следовать этикету и правилам было трусостью. Я должен был настоять, чтоб гоблин отправился со мной, должен был забрать Нойхайма прочь от его бед и затем попытаться мирно уладить ситуацию.
В своей жизни я совершал ошибки, и я знал, что тогда совершил одну из них. Я повернул назад к Пенгаллену вместо того, чтобы ехать прямо ко двору Бренора в Мифрил Халле.
Я нашел Нойхайма висящим на перекладине принадлежащего Рико столба.
Есть события, что навечно застыли в моей памяти, чувства, источающие ауру живых и длящихся воспоминаний. Я помню ветер, дувший в этот ужасный миг. День, темный от низких облаков, был не по сезону теплым, но каждый порыв ветра жалил холодом – ветра, спустившегося с высоких гор и несущего дыхание глубоких снегов. Ветер дул мне в спину, развевая мои длинные белые волосы и тесно прижимая плащ к моей спине; я же сидел на своей лошади, беспомощно глядя на высокий столб.
Порывистый ветер медленно поворачивал окоченевшее и вздутое тело Нойхайма, и болт, на котором крепилась веревка, жалобно, протестующе, беспомощно скрипел.
Таким я буду видеть его вечно.
Я не успел даже спешиться, чтоб снять с веревки несчастного гоблина, когда Рико с несколькими крепкими спутниками – все были вооружены – вышел из дома навстречу мне – чтоб бросить мне вызов, подумал я. За ними шел безоружный Тармен, лицо его выражало безнадежность.
– Чертов гоблин пытался убить меня, – объяснил Рико, и на какое-то мгновение я поверил ему, боясь, что вынудил Нойхайма совершить роковую ошибку. Но когда Рико продолжил, заявляя, что гоблин напал на него среди белого дня, при дюжине свидетелей, я начал понимать, что все это была заготовленная заранее ложь. Свидетели были не более, чем его соучастниками в лживом сговоре.
– Нет причин расстраиваться, – продолжал Рико, и его самодовольная ухмылка давала ответ на все мои расспросы об убийстве. – Я убил много гоблинов, – быстро добавил он, его тон слегка изменился, – и, наверное, поделом.
Почему Рико прикрылся словом «наверное»? Я понял, что слышал эти самые слова, сказанные раньше, сказанные точно так же. Я слышал, как Нойхайм говорил их… значит, Рико тоже слышал! Страхи, которые гоблин высказал в ту ночь в сарае, внезапно оказались зловещим и правдивым пророчеством.
Я хотел взять свои сабли, соскочить с лошади, зарубить Рико и отогнать любого, кто встанет на защиту убийце.
Тармен взглянул на меня, ясно увидев мои намерения, и покачал головой, молчаливо напомнив мне, что мое оружие здесь не сделает ничего – ничего хорошего и никому, включая и Нойхайма.
Рико все еще говорил, но я больше не слушал. К кому я мог обратиться за помощью? Я не мог ожидать, что Аластриэль или даже Бренор предпримут какие-либо действия против Рико. Для всех Нойхайм был просто-напросто гоблином, и даже если бы я хоть как-то мог доказать что-то иное, смог бы убедить Аластриэль или Бренора, что гоблин этот был мирным и что с ним обошлись несправедливо, они ничего не могли бы поделать. Мотив преступления был убедителен, и для Рико и жителей Пенгаллена Нойхайм, несмотря на все мои слова, оставался всего лишь гоблином. Ни один справедливый суд в этом регионе, где столь обычны кровавые схватки с гоблинами, где почти каждый потерял родича по вине этих существ, не осудит этих людей из-за казни Нойхайма – казни монстра.
Я помог свершиться преступлению. Я вновь пленил Нойхайма и вернул его во владение Рико – даже когда почувствовал, что что-то не так. И затем я вновь вмешался в жизнь гоблина, внушил ему опасные мысли.
Рико все еще говорил, когда я соскользнул с одолженной лошади, перебросил Тулмарил через плечо и ушел по дороге в Мифрил Халл.
Закат. Еще один день уступает место ночи. Я сижу здесь, на склоне горы неподалеку от Мифрил Халла.
Началось таинство ночи, но знает ли теперь Нойхайм истину большего, великого таинства? Я часто задумываюсь о тех, кто ушел до меня, кому открылось то, чего я не открою до тех пор, пока не умру сам. Лучше ли Нойхайму сейчас, чем в рабстве у Рико?
Если загробная жизнь справедлива, то, несомненно, лучше.
Я должен верить, что это так, но все же мне до сих пор больно знать, что я сыграл свою роль в гибели необычного гоблина, и в том, что пленил его, и в том, что пришел к нему позже – пришел с надеждами, которые он не мог себе позволить. Я не могу забыть, что покинул Нойхайма, сколь хороши бы не были мои намерения. Я уехал в Серебристую Луну и оставил его беззащитным, оставил в незаслуженных мучениях.
Я получил урок от своей ошибки.
Больше никогда я не оставлю подобной несправедливости. Если я снова повстречаю того, кто подобен Нойхайму духом и находится в той же опасности, пусть устрашится его злобный повелитель. Пусть блюдущие закон силы рассмотрят мои действия и оправдают меня, если посчитают их правильными. Если же нет…
Это не имеет значения. Я буду следовать голосу сердца.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
(Не такая уж и) Тайная История Королевств.
Джефф Грабб
Королевства - это мир, выкованный многими богами. И я говорю не об обычных богах, о которых вы чуть ли не каждый день слышите из фантастических историй. Нет, эти существа - тайные боги, обитающие за кулисами; создающие, лепящие и рассказывающие о мире Торила всем остальным. У них странные имена - Гринвуд, Сальваторе, Найлз, Деннинг, Лоудер и некоторые другие - и все они владеют могущественной магией. Они - писатели, объединившие силы, чтобы создать Королевства, о которых сегодня вы все знаете и которые любите.
Но кто эти персоны и как так получилось, что они сошлись вместе под одной творческой крышей? Откуда появилась эта чудесная страна и в какую сторону развивается? Всё это - тайная история Королевств.
Королевства берут начало в плодовитом уме Эда Гринвуда и предвосхищают появление ролевой системы Dungeons&Dragons. Будучи мальчиком, Эд черпал вдохновение в работах многих писателей фэнтези, таких как Лорд Дансени и Фриц Лейбер. Ему нравился тот факт, что большинство историй Лейбера делили одних персонажей и общий мир. С каждым новым рассказом возвращались знакомые герои и места, и так создавался долгоживущий, проработанный, живой мир.
Первые попытки писательства Эдварда преследовали цель объединить его приключения в похожий сеттинг. Писатель рассказывал, что местом действия его первого рассказа - утраченной былины под названием «И да пришёл он к Зирте, непровозглашённый» (кстати, написанной им в нежном возрасте - всего лишь восьми зим) - было Побережье Мечей. Сам Эд описывал рассказ как ужасный образец писательской школы загорелых варваров, так что и сама история, и Зирта с того времени куда-то задевались (последняя утонула в море). Было это в 1967 году, задолго до начала феномена фэнтезийных ролевых игр.
Гринвуд продолжил развивать Королевства серией коротких произведений, но только когда он добавил элементы DnD, придуманная им вселенная сделала первый из множества гигантских прыжков вперёд. В отличие от сольного творения, его сеттинг стал основой для того, чтобы собрать друзей и помощников. Каждый вставлял свои пять копеек, создавая персонажей, которых Эд не мог ни предвидеть, ни контролировать. Деяния Ватаги Безумных Приключенцев и Рыцарей Миф Драннора также внесли свой вклад в становление Королевств и преобразование их в теперешний вид.