– Но ведь это касалось только злых драконов?
– Может быть, но я сомневаюсь, – сказал Тринкуло. – Сегодня проклятье влияет на всех – хороших, злых. Кто-то может даже сказать, что так и было задумано.
Цвет покинул смуглое лицо Хальта.
– Ты не знал об этом проклятии?
– Нет. Полёты уже случались, но причина была мне неизвестна. Чалинташ тоже не знал, пока с ним не поделился родственник, обнаруживший свидетельство в человеческих руинах на дне Лунного моря.
– И все равно он винит меня, – отметил эльф.
– Нет, – возразил Тринкуло. – Не винит. Как он может? Это произошло тысячелетия тому назад! И моя миссия… Я должен рассказать тебе о ней. Возложил бы он её на меня, если бы ненавидел эльфов? – странно откровенная улыбка возникла на лице вирма, словно перечёркивая всё, что он до этого сказал. – Мы летим в Эвермит.
– Эвермит? – не поверил Хальт. Когда он был моложе, Лес Амтар посетил эльф с бронзовой кожей, верхом на белом пегасе. Труналор вежливо отклонили его предложение оставить древнюю родину, за которую много раз была пролита их кровь, но его рассказы впечатлили Хальта – разве могло быть хоть какое-то место таким, как чужеземец описывал?
Тринкуло кивнул.
– Высшая эльфийская магия породила Ярость, возможно, она же и станет решением. Такова моя роль. Мы направимся в Эвермит в поисках помощи верховных магов.
Всё развивается слишком быстро, подумал эльф. Всего неделю назад он едва выбрался из леса, а сегодня он сидит на самом дальнему берегу Фаэруна и строит планы о том, чтобы пересечь океан и прибыть в место, которое некоторые из его народа даже считают мифическим.
– Почему тебя? – поинтересовался воин. – Почему не отправить другого дракона?
– Они решили, что я идеально подхожу из-за моей близости с эльфами, – объяснил Тринкуло. – Они знают про Ярость, и, несомненно, атакуют любого приблизившегося к ним дракона. Но, возможно, они не станут стрелять в ртутного, особенно с эльфом-наездником. Хорошо, что я взял тебя. Есть и ещё кое-что. Разыскать Эвермит трудно даже с воздуха, он скрыт довольно сложными иллюзиями. Но я превосходно знаю дорогу. Ведь вообще-то я там родился.
– На Эвермите? – поразился Хальт. – Почему ты никогда не упоминал об этом?
– Ты никогда не спрашивал, – улыбнулся вирм.
Вдруг как будто оглушительный гром раздался снаружи, и ночь наполнилась криками. Двое мужчин подбежали к окну. Ночь была ясной, со множеством звёзд, но без луны. Своими зоркими глазами как эльф, так и дракон чётко увидели лоснящуюся, ржаво-золотую фигуру дракона, кружащую над крышами Берегоста. Пролетая над зданиями, она била медными крыльями и хлестала толстым хвостом, разламывая дерево и камень.
В одной из лап дракон держал человека в униформе – городского стражника, всё ещё дёргающегося и барахтающегося. Когти всё плотнее сжимали его, пока, наконец, несчастный не затих, и тогда зверь выбросил неподвижного солдата на улицу внизу.
– Это Чалинташ! – вскричал Тринкуло. – Он вернулся… И он поддался! Хальт, он поддался Ярости!
Эльф бросился за драконьей упряжью, затолканной под перину.
– На это нет времени, – остановил его Тринкуло. – Я должен увести его от города. Встретимся в руинах.
С этими словами вирм разбежался и выпрыгнул из окна, послав дождь осколков на улицу внизу. Вытянув руки, он сбросил маскировку и развернул крылья; его одежда исчезла, а вместо неё выросли серебристые чешуйки. Хальт собрал лук, колчан и другое снаряжение, затем с быстротой молнии покинул комнату. Слетел по ступенькам, промчался через пустой зал и вылетел из таверны. Над его головой Тринкуло издал высокочастотный визг, обрушившийся на уши жителей всего Берегоста, и давший Чалинташу знать о присутствии соперника.
Подлетев к ртутному дракону, медный вместо одного увидел четырёх светящихся существ, налетающих на него с разных сторон. Гладкая чешуя ловила каждую крупицу света с ночного неба и отражала её точно зеркало, рассыпая осколки света по спящим улицам города. Раздражённо фыркнув, медный зверь плюнул плотной струёй кислоты в ближайший фантом. При столкновении бесплотный дракон рассыпался туманом, а кислота улетела за город, осыпавшись на пустое поле к западу.
Три оставшихся дракона, которых Чалинташ внимательно изучал, пытаясь определить настоящего, все двигались и извивались одинаково. Медный дракон приземлился на возвышавшийся над зданиями города храм Латандера, схватившись задними лапами за высокий шпиль, и выставил когти и зубы, готовясь драться. С неожиданной скоростью все светящиеся вирмы бросились на него. Он кромсал и кусал нападающих, но клыки и когти встречали лишь пустой воздух, когда иллюзии растворялись в нём. Вдобавок, чужие когти впились в него самого, когда Тринкуло схватил его за задние лапы. Мощным рывком ртутный дракон оторвал медного от крыши и перевернул вверх тормашками, поднявшись в ночное небо.