Жизнерадостность и чистая душа Чалинташа уступили место холодным инстинктам мозга рептилии. Когда вся чуткость и теплота были вырваны из него, в медном драконе осталась лишь злоба – это придавало ему сил, но в то же время делало безрассудным и бездумным. В этом и заключалось преимущество Тринкуло. Время от времени он замедлялся, почти давая себя поймать, затем резко менял направление, слушая недовольный рёв Чалинташа.
Тринкуло заметил белую вспышку далеко внизу и устремился к ней. Однако при этом он пролетел рядом с Чалинташем, как раз использовавшим своё дыхание – не кислотную струю, а белый газ, исторгшийся из глотки и заслонивший всё небо ядовитым облаком. Ртутный дракон промчался насквозь, но, вдохнув его, понял, что газ повлиял на его подвижность. Он летел к земле так же быстро, как и раньше, но уже не в контролируемом полёте, а серией почти случайных, опасных рывков – а враг не отставал. Земля приближалась и приближалась, но дракон не осмеливался оглянуться, чтобы понять, насколько преследователь уже близко… Он почти ощущал, как в его мечущийся хвост вцепляются когти или вонзаются зубы.
Словно серебряная комета, его яркий, отражающий свет силуэт нёсся к земле. Тринкуло приближался к тёмным развалинам Школы Улькастера, раздражённый мучительной медлительностью, сковавшей крылья и конечности. Если он вовремя не среагирует, то точно свалится. Хотя он не видел Хальта посреди камней, он знал, что эльф был где-то здесь, а ещё знал, что тот задумал. Они вместе довели эту технику до совершенства во время охоты на виверн в Лесу Амтар. Дракон подметил две центральные колонны, выглядевшие достаточно высокими и крепкими, чтобы сойти за толстые деревья.
– Авачел, благослови шутов! – вскричал он, готовясь врезаться в землю.
Сжав зубы, ртутный дракон пытался заставить тяжёлое тело двигаться, поднимая себя выше и толкая вперёд. Кости слушались медленно, оказывая непереносимое сопротивление его усилиям. Чешуйчатое брюхо скребнуло по земле, когда Тринкуло, наконец, прервал своё падение, распугав овец. Непослушное тело провалилось между колоннами, и когда он всё-таки позволил себе обернуться, то увидел, что Чалинташ, как он и надеялся, там же пролетел за ним.
Сверху в медного дракона прилетела стрела, пробив чешую и застряв в точке, где крылья соединялись с туловищем, и откуда он не смог бы достать её зубами. Дракон оглянулся, пытаясь увидеть стрелка, но вместо этого обнаружил лишь поблёскивающую белую верёвку, привязанную к стреле и ведущую к одной из колонн, мимо которых он только что пролетел. Привязь натянулась, и стрела прочертила борозду в драконьей плоти.
Чалинташ взвизгнул, когда острая боль сотрясла всё его тело. Древко принадлежало эльфийской стреле притяжения, устроенной так, что снаряд мог поразить цель и оставаться в ней несмотря ни на что, а верёвка с чарами крепости была обвязана вокруг сломанной колонны. Медный дракон прервал погоню за своей жертвой и развернулся, пытаясь найти того, кто в него стрелял. И увидел на вершине колонны эльфа, подготовившего вторую стрелу.
Хальт выстрелил; стрела полетела прямо в морду дракона. Тот едва успел увернуться и зацепил державшую его верёвку когтем. Дёрнул изо всех сил – но колонна стояла надёжно и почти не шевельнулась. Эльф ловко спрыгнул с каменного столба и скрылся где-то в руинах.
Чалинташ попытался раскусить привязь, но не смог. Тогда, подлетев ближе к колонне, он внимательно изучил её. Верёвка уходила в трещину на боку колонны. Дракон поцарапал её когтем, но не смог подцепить. На его морде что-то отразилось – будто он пытался выкопать из трясины своего разума наилучшее решение.
– Я здесь! – вдруг раздался голос. – Неужели ты так быстро забыл меня?
Тринкуло взгромоздился на камень дальше вглубь руин. Чалинташ развернулся к нему, но, даже находясь под действием Ярости, был всё ещё слишком умён, чтобы просто рвануться вперёд и снова натянуть верёвку. Вместо этого он схватил большой обломок, поднял над головой так высоко, как смог, и метнул в ртутного.
Удивлённый Тринкуло попытался отползти в безопасное место, но после залпа драконьего дыхания оставался слишком медлительным. Валун попал вирму по морде, разрушившись при ударе. Тринкуло широко распахнул окровавленную пасть с переломанными зубами, и снова использовал своё оружие на медном драконе. Снова луч света осветил красновато-коричневую шкуру Чалинташа, купая его в обжигающем пламени. Безумец не пытался укрыться, лишь смотрел на своего врага, сжигаемый заживо.