– Она была здесь, – радовался Арлон. – Это остатки её сокровищ. Скажи мне, где она! – потребовал он, накинувшись на старушку.
– Арлон, – Барн как бы между прочим вклинился между ними, игнорируя мрачный взгляд, брошенный волшебником. – Ты правда веришь, что она прячет Амреннатед в одном из своих карманов?
– Некоторое время я думал, что она и есть дракон, – он отвечал Барну всё тем же беспечным тоном, однако глаза его следили за каждым шагом Диадри по пещере – следили с возбуждением человека, не знающего, что за ним наблюдают.
Но воин наблюдал, и эти глаза рассказали ему более чем достаточно. Его рука скользнула к поясу, поближе к поджидавшей рукояти моргенштерна.
– Те, кто возвращался от горы, никогда не находили эту пещеру, – тем временем продолжал маг. – Они считали, что единственная живая душа здесь – это одинокая сумасшедшая старуха… старуха, отказавшаяся оставить Амреннатед. Они не знали, что она говорила о драконихе, Королеве Горы. Лишь немногие знали имя вирма.
Диадри остановилась и взглянула на волшебника, её рука застыла на кромке одной из каменных глазниц.
Барн вспомнил отражение Диадри в броне. Затем отмахнулся от воспоминания.
– Это бред. Она не дракон, она…
– Я знаю! – рявкнул Арлон. – Но ей известно истинное имя дракона. И она сама пыталась добраться сюда. Зачем? – волшебник схватил горсть монет, камней и грязи с пола и запустил в стену в сантиметрах от женщины. – Точно не за этим! Ты же не грабитель, не орк, ведь так, Диадри? Хотя и пахнешь так же. Где она? Где драконьи кости? – закричал он.
В пещере воцарилась тишина. Одинокая монета, всё ещё катившаяся после вспышки ярости волшебника, остановилась у носка сапога Барна. Наёмник взглянул на неё и краем глаза поймал какое-то движение.
Сперва воин решил, что левый каменный глаз моргнул, но это была всего лишь Диадри, беспокойно метавшаяся под низко висящей гребёнкой толстых сталактитов. Он открыл рот, собираясь подозвать женщину.
И в этот момент одно из каменных копий оторвалось от потолка. Но это был не сталактит – это Барн понял в тот самый момент, когда уже крикнул старушке – и он не падал. Он полз вниз по стене.
Оторвавшись от груды камней, неведомая штуковина свалилась в круг сиреневого света, испускаемого зачарованным аметистом. Наёмник мог различить похожую на наковальню голову, раскачивающуюся из стороны в сторону как маятник, а также четыре каменных лапы, неуклюже ковыляющих по земле.
Тело существа вытянулось к Диадри, когда та отшатнулась.
Барн выхватил моргенштерн и побежал, намереваясь оттолкнуть женщину, но её лодыжка уже не выдержала.
Старушка свалилась на землю, и существо пронеслось над ней, зацепив её за бок каменным пузом. Диадри закричала, когда её протащило вперёд – голая плоть заскребла по осколкам камней и кристаллов.
Воин размахнулся оружием, попав по чудищу с другой стороны и превратив передние лапы в облако пыли и обломков. Оно яростно заелозило, точно щенок на скользком полу, позволив старой женщине освободиться.
Барн развернулся для следующего удара, но остановил замах, заметив, что руки Арлона выводят быстрые узоры. Монеты, драгоценности и обломки, ранее запущенные им в стену, теперь поднялись в воздух и полетели в существо, словно дюжины маленьких метательных снарядов. Ещё больше кусков откололось от каменного тела монстра, когда магическая картечь соприкоснулась с ним. Ужаленное создание сразу же переключило внимание на мага.
– Следи за ней, – прикрикнул он на наёмника. – Мне она пока нужна живой, – Арлон снова поднял руки.
Диадри в позе зародыша лежала у стены пещеры. Её рубаха вся была измочалена, и кусочки камня и острых кристаллов застряли в теле.
– Она защищается, – простонала старушка, пока Барн в приглушённом свете пытался обработать порезы.
– Арлон избавится от твари, – успокоил наёмник, про себя добавив: «И потом, возможно, примется за нас». – Похоже, твоя дракониха оставила пару зверушек охранять своё логово.
– Нет, – возразила старая женщина. – Они будто её дети, только не совсем. Она оставила куски самой себя.
– Эта нечисть явно не живая, – не согласился воин. – Она состоит из камня, золота и самоцветов. Это то, что я извлёк из ран, – он показал на покрытые кровью драгоценности рядом.
Старушка подняла голову и потянулась к мужчине, её пальцы нащупали и схватили тунику. Её жалобный взгляд, затуманенный болью, остановился на его лице.
– Можешь вытащить всё остальное?
Сердце Барна сжалось.
– Я уже точно всё вытащил, леди.
– Нет, не всё. Не Амреннатед. Что-то ещё здесь, – она с силой постучала по виску грязным ногтем. – Это не её вина, что кое-что досталось мне. Я упрямая – я любила гору не меньше её самой. Я не ушла.
– О чём ты говоришь? – Барн схватил женщину за плечи, когда та задрожала. – Куда делась Амреннатед?
– Внутрь горы. Дракониха была стара и не хотела, чтобы её кости растащили после смерти. Разве ты бы хотел этого, если бы жил хотя бы вполовину столько же? Я её не виню. Я видела, как это произошло с Орунном. Поэтому она слилась с горой. И это нарушило баланс… всего – тряслась земля, эти трещины… Все, кроме меня, покинули деревню. Гора и я… почему-то всё смешалось, и теперь часть её во мне… а я просто хочу оставаться дома, в безопасности. – Глаза её наполнились слезами. – А может быть, это только её голос, её желания. Я не знаю. Не имеет значения, если он его убьёт, – простонала она. – Кусков всё ещё слишком много.
– Боги, Диадри, – протянул Барн, ощущая себя абсолютно беспомощным. Он гладил её по плечам, пытаясь успокоить рыдающую старушку.
Его руки внезапно остановились на месте, когда воин осознал её слова. Слишком много кусков.
Прищурившись, наёмник оглядел стены каверны, позволяя глазам привыкнуть к каменным уступам и теням. Он вспомнил, как ребёнком лежал на берегу Лисьего Уха и рассматривал форму облаков. И сейчас, пока он смотрел, глаза отмечали всё больше змеиных фигур, притаившихся среди неровностей по всей пещере. Пока они не двигались.
Позади него, Арлон упал на живот, когда каменный монстр дёрнулся, ударившись задней частью о скальный выступ на дальней стене. Тяжело свалившись на пол, чудище разлетелось на куски.
– Аметистовые драконы – сильные псионики, – поднялся с земли маг. – Я должен был догадаться – ожившие каменные вирмы. Амреннатед позволила своему телу слиться с горой, и её разум последовал за телом, совершенно невредимый. Но из-за твоей близости к ней и к горе, почему-то часть её души просочилась внутрь тебя.
Затем он пошёл к ним; на его лице застыло выражение триумфа, когда он начал читать слова следующего заклинания.
Барн не собирался ждать и выяснять, что бы это могло быть – в лучшем случае чары, которые убьют или обездвижат их обоих, или всё что угодно, что сохранит разум Диадри нетронутым.
Рука потянулась к оружию, но воин колебался. Волшебник находился слишком далеко. Если Арлон увернётся, если он не попадёт в цель, они с Диадри умрут.
Он изучал стену, следуя изгибам змееподобных, каменных тел, словно мог мысленно приказать им сдвинуться, спрыгнуть на мага.
Культист поднял руки.
Барн мрачно улыбнулся и запустил моргенштерн в пустоту между ними.
Арлон выпучил глаза. Его левая рука сильно тряслась, но он все равно продолжал выводить ею символы заклинания, даже несмотря на то, что правая рука слабо дёргалась, пригвождённая навершием к стене пещеры. Кровь стекала по скале на пыльный пол, но маг продолжал читать, выплёвывая слова заклинания вместе с брызгами слюны.
Он не видел, что камень за его спиной задвигался, разбуженный столкновением металла со стеной.
Ещё два змеевидных туловища развернулись и заметили движения заканчивающего колдовать культиста.
– Держись за мной, – приказал воин женщине, когда та попыталась принять сидячее положение.
Они смотрели, как маленький язычок пламени появился над целой ладонью Арлона, разгораясь до сине-оранжевого шара.
– Приготовься бежать, – прошипел наёмник, понимая, что Диадри не сможет убраться с пути летящего огненного снаряда.
Но сфера взорвалась там же, где и возникла, когда третья голова-наковальня оторвалась от стены рядом с воздетой рукой, одним движением смяв и магическую конструкцию, и самого мага.
Чары рассеялись, когда наковальня впечатала тело Арлона в стену, так же, как ранее моргенштерн обездвижил руку. Стукнувшись головой, человек обмяк и сполз вниз.
Барн всё ещё держался настороже и закрывал Диадри собой, пока вирмы спускались со стен. Они бродили по пещере, обводя её своими невидящими глазами и водя головами из стороны в сторону, как будто могли чуять добычу, как кровавые гончие, напавшие на след.