Он взглянул на Соррелла и коснулся кармана.
Соррелл кивнул. Неизбежные жертвы.
Послышался слабый шорох. Боковым зрением Соррелл заметил какое-то движение в одном из коридоров. Он повернулся…
И увидел маленькую фигуру. Ребенок дроу, не выше Ремми. Рот был широко открыт от удивления, глаза округлились и смотрели на мертвую женщину, чей скрипучий голос раздавался по всему залу, пока Пендаран задавал вопросы.
– Мама? – прошептал мальчик, на его глаза уже начали наворачиваться слезы.
Такое же слово, на любом языке.
Соррелл подскочил к нему и схватил. Рукой он закрыл мальчику рот. Ребенок замер, боясь пошевелиться, но потом стал сопротивляться и плакать за заглушающей ладонью Соррелла.
Заткни его! заорал Адаир и поднял копье. Сорреллу нужно было действовать быстро. Прижав мальчика к груди, он начал петь:
– Стрижи летят к себе…
Пендаран поднялся. Есть! Портал совсем близко!
Мальчик извивался, как угорь, и чуть не выскользнул из рук.
Давай же! разозлилась Кора. А то это отродье любителей пауков нас выдаст!
Я пытаюсь! Соррелл продолжил петь:
– …домой. Спать пора, нас ждет Покой.
Пендаран натянул тетиву. Убей его, или уйди с дороги.
Я усыпляю его.
Он – дроу! процедил сквозь зубы Адаир.
Соррелл продолжал петь. Еще чуть-чуть, и он уснет. Он же ребенок.
Ловкие пальцы Коры зарядили пращу. Он – любитель пауков, прошипела она. Паразит.
Соррелл, перестав петь, переводил глаза с одного на другого. На лице каждого он видел одно и то же: ненависть. И полное отсутствие жалости. Если бы их кожа была черной, они вполне могли бы сойти за дроу.
Ледяная корка, покрывавшая сердце Соррелла, наконец, дала трещину.
– Нет! – закричал он, поворачиваясь спиной к остальным и все еще держа отбивающегося мальчика в руках. – Мальчик нас не выдаст. Он еще слишком мал, чтобы даже говор…
Камень из пращи Коры ударил его по затылку. Из глаз Соррелла посыпались искры, такие же яркие, как холодный белый огонь Шевараша.
Почти.
Соррелл тряхнул головой. Он встал и побрел прочь с мальчиком на руках. Один шаг, два… Боль в голове была слишком сильной. Он упал на колени, все еще прижимая ребенка к груди. Волосы мальчика пахли так же, как волосы Ремми, воскрешая множество воспоминаний. Соррелл через плечо посмотрел на Безмолвных Убийц, слезы жгли его глаза.
– Пожалуйста, – прошептал он. – Не надо…
Звякнула спущенная тетива. Соррелл сдавленно вскрикнул, когда стрела острой болью прошла сквозь его тело.
Он почувствовал тихий, судорожный вздох под рукой, когда стрела нашла сердце мальчика.
Две фигуры стояли рядом на серой, плоской равнине под небом, затянутым однообразными, серыми облаками. Эльф с медной кожей и рыжевато-коричневыми волосами, в руке, когда-то державшей булаву, не было ничего,… и ребенок с кожей цвета ночи, белыми волосами и дикими, испуганными глазами. Мужчина посмотрел наверх, будто что-то искал. Небо оставалось безжизненным и пустым. Мужчина кивнул, словно ожидал этого. Он присел на корточки рядом с мальчиком и, протянув руки, что-то тихо сказал. Немного поколебавшись, ребенок позволил себя обнять. Слеза покатилась по щеке мужчины, когда он крепко прижал мальчика к своей груди. Потом он улыбнулся.
Подняв мальчика на руки, мужчина встал и неторопливым шагом начал долгий путь навстречу к горизонту, тихо напевая.
БОЛЬШЕЕ СОКРОВИЩЕ
Эрик Скотт де Би
Элесиас, Год Шлема (1362 по ЛД)
Пламя поднималось в утреннюю высь, звуки сталкивающихся клинков разносились далеко вокруг, а купеческие повозки сторонились ворот. Даже издалека было видно, что город Элверсолт сотрясают страшные волнения.
— Это оно? — спросила служанка в плаще на своем родном языке. В ее суровом тоне слышалось отвращение - что-то, что на эльфийском звучало диссонансом и практически безобразно. — Ты веришь, что те, кто несет реликвию, здесь?
Бронзовокожий эльфийский лорд рядом с ней не потрудился ответить. Вместо этого он направил своего коня в сторону города, намереваясь прибыть вовремя, чтобы оказать помощь.