- Пробоин? – нахмурил я брови.
- Бури мешают магии, – поспешил на помощь Филсон, желая искупить своё недавнее поведение. – Иногда заклинания не срабатывают.
- Эти дыры не из-за шторма, - ответила леди, ни на миг не отвернувшись от меня; она позволила осложнениям, вызванным этой фразой, повисеть в воздухе, прежде, чем озвучить: - Кто-то из гостей пытается разрушить магическую броню камня.
Теперь настала моя очередь побледнеть.
- Я займусь этим немедленно.
- Как только ты обезопасишь изумруд своими способами, выследи источник этих… проблем.
- Что я должен сделать с негодяем, после того, как найду?
- Убить.
Через несколько часов камень был защищён всеми возможными способами. Я запер его в три ящичка, вложенных один в другой; приковал внешний цепями к стене, к пяти разным точкам; установил вокруг семьдесят три пускателя отравленных дротиков; покрыл пол и потолок паутиной драйдера; поставил три растяжки на подходе к камере; и, наконец, заминировал входную дверь – малейшая неосторожность приведёт с срабатыванию западни с падающим сверху каменным шаром. Драгоценность была огорожена настолько хорошо, насколько я вообще умел это делать, безопаснее было только на собственную шею повесить.
Пока я работал, Филсон крутился рядом и болтал. Он рассказал многое из того, что я уже знал о хозяйке – что она могущественный тиран, знающий обо всём, что творится в пределах «Крачки». Также он шёпотом поведал, что она, вероятно, использует магию, чтобы выглядеть моложе. Я не удивился, хотя и задумался, нервно гадая, насколько же.
Но самыми интригующими были его спекуляции на тему того, почему же леди хранит у себя Жемчужину, которую боится выпустить за пределы хранилища-в-хранилище. Он предположил, что драконий изумруд питает магией всё это место, и что он вобрал в себя силу Ксантритикуса, которую Оливия теперь выкачивает; а ещё что камень не может быть убережён магически, потому что любые заклинания, отпугивающие нарушителей, также замыкают собственную магию изумруда внутри.
Устами младенца глаголет истина. Портовый район научил меня прислушиваться к лепету детей и бормотанию дураков. «Всех жирней тот червячок, что насажен на крючок». Хмм. Так куда же закинула свой крючок Оливия, и какую рыбу она надеется поймать? И почему? Деньги, наверняка, но их у женщины и так хватает. Ещё больше денег? Несомненно, но было что-то ещё… Но что – власть, положение, связи?
Впрочем, сейчас не время для таких раздумий. Мне предстояло отловить предполагаемого воришку.
Но это будет не просто. Сомневаюсь, что Оливия одобрит, если я буду трясти посетителей одного за другим, как я это обычно проделывал с барыгами и чёрными дельцами в доках. Нет, на этот раз нужны осторожность и скрытность.
Филсон будет проблемой.
- Разведчик? Что значит «разведчик»? – подозрительно переспросил он. – Ты что, пытаешься избавиться от меня?
- Ни в коем случае, - убеждал я, подталкивая мальчугана в сторону людного обеденного зала. – Ты знаешь гостей. Наблюдай за ними – может, кто-то ведёт себя подозрительно.
- А что собираешься делать ты? – защищаясь, допрашивал парень.
- Свою работу, - ответил я. Ещё один толчок – и парнишка затерялся в шёлково-норковой, по-снобски хихикающей толпе.
Моя работа в данном случае заключалась в настойчивом допрашивании слуг. Нужно слушать детей, старых дураков – и слуг. Они залезают в каждую щель и трещинку, видят всё, что творится, и всех, кто что-то творит, и, благодаря особому положению, их никто не замечает. Так что пока Филсон не сводит глаз с гостей, я не отрываю ушей от поваров.
Я понаблюдал за двойными дверьми, запоминая, какая створка в какую сторону открывается, а затем проник на кухню. Длинная галерея с низким потолком была украшена не хуже других комнат. Простые и разделочные столы рядами выстроились на мраморном полу, до блеска начищенные горшки и сковородки свисали с украшенного лепниной потолка, дым столбом стоял над котелками, в которых что-то кипело – и среди всего этого носились кухонных дел мастера, их белые фартуки и грибовидные колпаки мельтешили и развевались, точно обрывки бумаги на ветру.
- Прошу прощения, – я подошёл к одному работнику, орудовавшему окровавленными ножами над пятью крупными кусками вырезки.
- Ты прощён, - произнёс он, не поднимая головы и мастерски разделывая очередной кусок острым инструментом.
Судя по его едва заметному сембийскому акценту, передо мной – зазнавшийся эксперт. Ну ладно, для меня повар всего лишь повар.
- Я хотел поинтересоваться, не замечал ли ты каких-нибудь… магических возмущений?
Вновь ноль внимания. Он был поглощён нарезанием куска филе на стейки и раскладыванием их на блюде, которое затем уносилось в неизвестном направлении другим участником кухонного таинства. Пока мы беседовали, он потянулся за вторым отрезом:
- У меня не было времени что-либо заметить…
Он резко замолчал на полуслове. Произошедшее не могло не остаться незамеченным, уж я-то точно не мог бы такое пропустить. Длинный, сочно-красный мясной отруб превратился в здоровую жирную коровью лепёху, а выщербленная мясницкая колода – в необработанный валун. Хуже того, остро заточенный нож тоже исчез, заменённый ослиной челюстью, а ловкая, опытная рука повара стала когтистой трёхпалой лапой, покрытой бородавками. Не было больше белого фартука и шляпы-гриба – на их месте теперь красовался ком спутанных волос на голой, зеленоватой, чешуйчатой груди... и жидкая прядь жирных волос на макушке головы гоблина.
Гоблина!
В этот ошеломительный момент создание подняло свои чёрные, жалобные глаза, встретившись со мной взглядом, и угрожающе оскалило пасть, обнажив и выпятив два нижних клыка; его серо-зелёные ноздри затрепетали. Спустя мгновение наваждение исчезло, и теперь прямо на меня нетерпеливо уставился сембийский кулинар.
- Ты это видел? - потрясённо выпалил я.
- Что?
Прежде чем наша содержательная беседа смогла продолжиться, нас прервал исступлённый крик. Я обернулся к дверям, как раз вовремя, чтобы увидеть разносчика еды, а точнее последние секунды его падения на отполированный мрамор пола. Блюдо с дымящейся индейкой и гарниром, которое он до этого нёс, летело впереди него. Тарелка и человек шлёпнулись на землю, и ощипанная птица, смешно взмахнув своими лысыми крылышками, описала дугу над бедным прислужником, вывалив на него всю начинку и хлопнувшись в итоге на холодный мрамор.
Причина этого маленького бедствия не замедлила явить себя - мой сомнительный пособник Филсон. Он вломился в распахнутые двери, перепрыгнул через поверженного слугу и устремился ко мне, лучась гордостью.
- Смотри, Куэйд! Смотри, что я нашёл в карманах господина Стэвела!
Слишком ошарашенный, чтобы предпринять другие действия, я взглянул на россыпь богатых золотых украшений в грязных руках беспризорника - заводные часы, пригоршня монет вперемешку с записками на кормирском, парочка колец с рубинами размером с кошачий глаз, и некоторое количество больших жемчужин, стоимость каждой из которых равнялась моему заработку за этот год.
- Ты... ты... - пышные булки "помощника" - не только обшарившего карманы от моего имени, сбившего с ног кухонного мальчика и испортившего индейку, но ещё и похваляющегося этим передо мной и персоналом помещения - умоляли меня о ремне. - Ты ограбил гостя!
- Но смотри же! Это... - теперь пришла его очередь изумлённо уставиться на клад, пребывающий в ладонях. Хотя в отличие от меня, от нашёл множество слов, чтобы выразить свой испуг. - Погоди-ка. Я собирался вернуть их, после того как осмотрю на наличие подсказок или свидетельства того, что они связаны с попытками выключить магию хозяйки. Только когда я заполучил их, они пробыли в моих руках всего пару мгновений, прежде чем превратиться в...
Ему не пришлось заканчивать рассказ - я увидел всё собственными глазами. Часы превратились в гладкий речной булыжник, монеты и бумажки - в охапку листьев, вперемешку с кусками коры; кольца стали панцирями больших божьих коровок, а жемчуг - высушенными виноградинами.
Весь этот мусор вернулся в первоначальное состояние так быстро, что я даже не успел удивиться этому внезапному превращению - только повторному появлению золота и драгоценностей.
... червячок таит крючок.
В каждом расследовании, приобретшем неприятный поворот, наступает момент, когда детектив понимает, что его использовали. Такой момент только что наступил. Жемчужина с заключённой внутри магической мощью древнего дракона... женщина, использующая чары, чтобы выглядеть моложе... чтобы соорудить невозможную лагуну в самом сердце бури... коровьи лепёшки, выдаваемые за стейки, и гоблины в роли поваров... О да, теперь всё стало кристально ясно. Озарённый, я разглядел правду во всей этой головоломке, понял, зачем эта леди использовала заточённую в изумруде силу дракона, чтобы возвести дом наслаждений на одной из вершин самых беспощадных гор.