Они завели повозку внутрь и послушно захлопнули двойные створки ворот.
- Очаровательно, - пробормотал Пастух, пробираясь сквозь завалы сена. Из тёмного угла послышалось мычание коровы. – А твоё мнение я не спрашивал.
Блудница улыбнулась – на сей раз вполне искренне.
- Никогда не думала, что кастеляна замка Селемчант окажется провести проще, чем простого крестьянина. В любом случае, здесь получше, чем в чистом поле.
- Говори за себя, - произнёс её спутник. – В поле, по крайней мере, воздух свеж, а мои молитвы отправляются прямиком к Лунной Деве.
Блудница, которая в этот момент занималась обустройством лежанки в стогу сена, замерла. Столь незначительная деталь – легко было пропустить её мимо ушей.
- Селуне. Вот кому ты поклоняешься?
Пастух фыркнул.
- Наконец-то до тебя дошло. Я множество раз благословлял тебя её силой.
- Мне не доводилось видеть твои таинства, а ты не очень-то похож на Серебряную Звезду.
- А ты – на блудницу, - мягко заметил он.
Она пожала плечами.
- Да и ты вовсе не пастух.
- В своём роде – да. Отыщи бедных заблудших овечек и верни их домой к Лунной Деве, - он ухмыльнулся. – Или в нашем случае к Изумрудной. По мне, есть кодовые имена и похуже. Почему ты выбрала такое?
- Я не выбирала, - произнесла она, поудобней устраиваясь на сене. – Изумрудная всё решила за меня. Сказала, что моё тело – это мой товар.
Пастух хохотнул.
- Да уж, её всегда отличало своеобразное чувство юмора.
Внезапно Блудницу захлестнула скорбь, словно приливная волна. Её глаза наполнились слезами прежде, чем она успела их сморгнуть. Подняв взгляд, она обнаружила, что Пастух пристально смотрит на неё.
- Мне её не хватает, - призналась Блудница. – Больше, чем я думала.
- Мне тоже, - произнёс он. – Без Изумрудной всё будет совсем по-другому.
На долгое время воцарилась тишина.
- Возможно, - заговорил наконец Пастух, - ты скажешь мне своё настоящее имя? Отметим этим начало нового этапа в нашей жизни.
Блудница покачала головой.
- Это слишком опасно.
- Было… Разве ты боишься меня? – и снова его дерзкая улыбка.
- Тебя? – переспросила Блудница. – Нет, тебя я не боюсь. С некоторых пор мало что способно меня испугать.
Прищёлкнув языком, Пастух приступил к обустройству своего спального места.
- Слова, слова. Мы оба знаем, что это неправда. Я думаю, ты боишься смерти.
Блудница рассмеялась.
- Ох, Пастух. Знаешь, сколько раз я уже умирала?
- Полагаю, четырнадцать.
- Четырнадцать раз я чувствовала, как моя душа отделяется от тела. Четырнадцать раз я оказывалась на плане Фугу, потерянная и лишившаяся воспоминаний. Четырнадцать раз я взирала на Град Судилища. Я привыкла к смерти. Пятнадцатого раза я не боюсь.
- Но теперь Изумрудной и её бриллиантов больше нет, - тихо произнёс Пастух. – Пятнадцатый может оказаться последним.
- Может.
Пастух устремил на неё серьёзный взгляд.
- Блудница. Я сейчас говорю с тобой не как коллега, а как Серебряная Звезда. Меня крайне беспокоит будущее твоей души. Нам неизвестно, где пребывает Изумрудная, но только в твоих силах решить, где окажешься ты. Неужели ты захочешь отправиться в пустоту плана Фугу?
- Сегодня ночью, - произнесла Блудница, - я собираюсь отправиться только в одно место – в царство сновидений.
Она не стала говорить ему, что большую часть ночей ей снились её убийцы: человек из Тетира, ассасин с восточных гор, чернопёрый кенку из Дурпара, мемнонский военачальник-дженази. Волшебник в Амне и ещё один волшебник в Уотердипе. Канцлер в Агларонде. Женщина-некромант, которая прикончила её менее чем в двенадцати милях от того места, где они сейчас находились. Все они были убиты, когда воскресшая Блудница хриплым после пребывания в загробном мире голосом рассказала найденные ею сведения.
Лишь в бою с человеком из Тетира она пыталась сопротивляться, и он же был единственным, на чью казнь она пришла посмотреть. Его преступные планы представляли собой серьёзную угрозу для этого нестабильного королевства. Публичная казнь была назначена на один из тёплых дней киторна. Он поднялся на эшафот с вызывающим видом, но, когда судья закончил зачитывать обвинения, а палач занял своё место, его взгляд встретился со взглядом Блудницы – женщины, за чьей смертью он наблюдал собственными глазами и чьё тело самолично утопил в бухте. Его трясло даже после того, как его отрубленная голова покатилась по помосту.