Андорис проигнорировал мысленный образ крови, закапавшей из прокушенного пальца гомункула. Он сидел молча, размышляя, в то время как сверху доносился ропот голосов. Теперь, когда свидетельства обвиняемых в свою пользу, хоть и незначительную, были выслушаны, все внимание зрителей было приковано к судьям. Особенно, к Андорису. Зрители, обвиняемые, Птак и Вентар – все внимательно следили за его лицом, ища малейшие признаки выражения, которое каждый надеялся трактовать в свою пользу. Как обычно, он обманул их ожидания.
– Рассмотрение дела временно откладывается, – объявил он. – Верховный Судья Вентар и я должны посовещаться в своих палатах.
Он взглянул на коллегу:
– Предлагаю удалиться в Кристальную Палату.
Вентар кивнул и проговорил слова заклинания, которое должно было их туда перенести.
Через секунду мужчины стояли в комнате, причудливо изогнутые стены и потолок которой были сделаны из прозрачного стеклоподобного материала. Она располагалась в одной из самых высоких башен анклава, была окружена со всех сторон лишь воздухом, и свет лился с каждой грани. Солнечные лучи, проходя сквозь стены и потолок, преломлялись и извергались тысячами крошечных синих и красных искорок, превращая палату в подобие огромного полого бриллианта. Защитные магические механизмы на каждой из граней этого самоцвета препятствовали подглядыванию за теми, кто находился внутри. Далеко внизу, под башней с Кристальной Палатой виднелись крыши и шпили анклава Карсуса, теснившиеся подобно морским птицам на перевернутой вершине скалы – фундаменте анклава. Два строения выделялись на фоне остальных: похожие на клетки сооружения, в которых находились два анклавских мифаллара – огромные сферы диаметром более ста пятидесяти шагов каждая, служившие проводниками сырой магической энергии Плетения. Мифаллары пульсировали этой энергией, поддерживавшей магию, которая позволяла анклаву парить в воздухе, и питавшей все квазимагические устройства вокруг в радиусе одной мили. Энергия была видна невооруженным глазом – это был свет холоднее льда и ярче самого жаркого пламени, и подобно пламени он притягивал своих мотыльков. Тем, кто хотел покончить жизнь самоубийством, достаточно было лишь коснуться одной из этих ярко светящихся сфер, чтобы мгновенно погибнуть без какой-либо возможности воскреснуть после.
Гомункул в спальне содрогнулся. Ужасно, простонал он. Ужасный способ умереть. Однако Андорис просто отвернулся от открывшегося перед ним вида. Он щелкнул пальцами, и в воздухе перед ним возник графин с двумя небольшими бокалами. Взглянув на кивнувшего Вентара, он заставил графин наклониться и наполнить один из бокалов янтарной жидкостью, после чего, слегка толкнув его, отправил по воздуху к коллеге; затем наполнил второй бокал и сделал глоток. Медовое вино было восхитительным – теплым и сладким.
– Я хотел бы узнать ваши мысли по этому делу, – произнес Андорис. Вентар сдвинул маску на лоб и отпил вино. Слегка нахмурившись и мягко взбалтывая жидкость в своем бокале, он рассуждал:
– Обвиняемая права. Если теневой двойник является независимым существом, совершившим кражу по собственной воле – даже если изначальная мотивация исходила от его создателя, – тогда Бламира должна быть признана невиновной, кто бы из них это ни был.
– Совершенно верно, – согласился Андорис.
– Все упирается в один вопрос: когда существо получило свободную волю, – продолжал Вентар. – Если теневой двойник во время кражи находился под управлением Бламиры и получил свободную волю только потом, тогда Бламира виновна – и только Бламира. Закон анклава четко гласит: «любой человек или существо», которое магически принудили совершить преступление, в этом преступлении не виновно. Этот теневой двойник вполне подходит под определение «любой человек или существо». Так как мы имеем дело с постоянным эффектом, объединенным с независимым разумом, в глазах закона двойник уже не является «эффектом заклинания». Все это дает ему право называться независимым разумным существом.
Я – эффект заклинания?
Разумеется, ответил Андорис.
– Жаль, что мы никак не можем отличить чародея от теневого двойника, – продолжал Вентар, – но даже это нам бы не особо помогло, так как нам неизвестно, кто из них совершил преступление. Я просто не могу приговорить обеих к смертной казни, потому что велика вероятность, что одна из них невиновна. Поэтому я и просил вас помочь с этим делом. Я думал, вы сможете докопаться до истины – что вы всегда делали – но, похоже, у этой загадки так и не появилось решения. А это значит, – он вздохнул, – они обе должны быть отпущены.