Надеясь разрубить позвоночник вайлвихта, мальчик атаковал его в спину. Он глубоко вспорол шкуру монстра, но это не помешало ему начать поворачиваться в сторону Кемаса.
Он мог бы и дальше пытаться наносить ему раны, как это уже неоднократно сделал Барерис, но внезапно ему на ум пришла другая тактика. Он бросил свой меч в направлении барда – даже раненный, с искалеченной ведущей рукой, он управлялся с мечом не хуже, а то и лучше, чем он – а сам запрыгнул чудовищу на спину. Из-за такого плотного контакта с мертвецом ноздри мальчика наполнились вонью разложения, а рот горечью.
Он впился пальцами в глаза вайлвихта и выковырял оттуда холодное желе.
Монстра вытянулся, покачнулся и поднял руку. Тьма сочилась с его когтей. Кемас схватил его холодное и влажное запястье, чтобы не дать ему выпустить волну теней себе в лицо.
Но он не мог защититься от всех его атак. Для такого у него не хватало рук. Его кишки щупальца, выгнувшись, потянулись к нему, жаля своими кольцами клыков.
Барерис подбежал с мечом Кемаса в руках. Он яростно и без устали рубил и колол чудище, которое, будучи ослеплённым, не могло ни парировать, ни уклониться. Удары стали производить куда более действенный эффект.
Барерис рубанул монстра по коленям. Чудище завалилось вперёд и Кемас откатился в сторону. Бард размозжил череп вайлвихта на кусочки и тот перестал двигаться.
Кемас чувствовал себя опустошённым и не мог сделать ничего, кроме как встать и, хрипло дыша, смотреть на убитого монстра. Барерис же тотчас развернулся, внимательно отыскивая другие угрозы.
Но ему не о чем было беспокоиться. Пока они сражались с вайлвихтом, их товарищи удержали баррикады, не уступив их оставшимся слугам аутарха и выглядело так, что гибель их призрачного чемпиона сильно поубавила у них желания драться. Они отхлынули от баррикад Огненных Драконов и кто-то крикнул: - Отступаем! - Воины повернулись и поспешили к бреши.
Защитники не пытались им препятствовать. Кемас пытался понять, а не потому ли, что они были слишком истощены, чтобы заставить себя сделать хотя бы один лишний удар. О, Великое Пламя, касательно него эта догадка была верной.
В оставшуюся часть ночи он чувствовал себя ещё более усталым. Жрецы позаботились о раненых, зажгли погребальные костры, а Огненные Драконы позаботились о том, чтобы максимально, насколько позволяла дыра в стене, обезопасить комплекс. Когда каждый человек в крепости получил горячее питание, Ратот-Ди послал за ним. Когда он вошёл до холла хозяев храма, то он был рад своей слабости, вероятно из-за приносимого ей эффекта онемения, который не давал ему чувствовать что-либо ещё. Барерис, стоя с болтающейся на перевязи рукой, беседовал с офицерами храма.
- Мы победили, - сказал высший жрец, с намёком на совершенно несвойственную ему раздражительность. – Если нам теперь нужно покинуть храм, то ради чего мы бились?
- Но это необходимо, - сказал Барерис. – Вы прогнали ручную армию аутарха. Однако, когда Инвари Метрон пошлёт сюда настоящую армию, вы не выстоите.
- Он прав, - сказал Ратот-Ди. – Нужно собрать реликвии, сокровища и священные писания и как можно скорее выметаться. – Он улыбнулся. – Не принимайте это так близко к сердцу, Господин. Похоже, что у Огненного Владыки есть для нас работёнка на юге.
Кемас решил, что он подошёл достаточно близко, чтобы поклониться.
- Сир, я прибыл, чтобы узреть ваше правосудие.
Барерис нахмурился.
- Я убеждён, что мальчик доказал свою полезность. Глупо будет его наказывать.
- Спасибо, что молвите за меня слово, - сказал Кемас, - но, прошу вас, не нужно. Сейчас решение за Огненными Драконами и моим командиром.
Ратот-Ди улыбнулся.
- Да, оно за мной. И правила говорят, что дезертир должен умереть. Но мне видится, что он уже умер. Божественный огонь сжёг в тебе всё недостойное, а то, что осталось, заставил сиять ярче. И для меня этого довольно.
Кемас вздохнул и почувствовал, как от облегчения его мышцы стали ватными. Он не был невосприимчив к чувствам, особенно к страху, но, внезапно, он осознал как же сильно ему хотелось жить.
Сидя на спине своего грифона, в сопровождении своего призрачного спутника Миррора, Барерис выискивал угрозы на пути двигающихся на юг слуг Коссута. Кемас неоднократно пытался подружиться с бардом но тот всегда был отчуждённым и молчаливым. Всё, что ему оставалось – это молиться, что как и он сам с помощью Барериса смог найти свой путь к верности, так и светловолосый бард в один день сможет отыскать в себе лекарство от терзавшей его душевной боли.