Дракон наблюдал сверху за постоянно меняющимся сборищем мужчин и женщин, горячо преследовавших единую цель – как следует отдохнуть. Бароны и генералы, исследователи и их высокопоставленные покровители составляли большую часть популяции клуба, но в стенах читальни можно было найти и несколько стремящихся к знаниям душ. Эти алчные ученики корпели над древними повестями в надежде раскопать какую-нибудь незначительную деталь, которая затем приведёт их к позабытой реликвии, или к их личному граалю, магическому мечу, например. Их молчаливые, важные раскопки иногда нарушали атмосферу благочинного покоя, царившую в клубе. «Книгворты» - вот как называл этих товарищей сэр Хэмнет Хоклин, тем не менее сам являвшийся автором многих работ, над которыми размышляли увлеченные молодые люди.
- Сейчас они должны быть где-то там, снаружи, создавать свои собственные карты, - бормотал этот уважаемый искатель приключений, отмеченной годами, но всё ещё твёрдой рукой поднимая бокал портвейна. Будучи сам картографом и исследователем, он нанёс на бумагу значительные части мира. Написанные им книги и созданные им карты занимали целых два шкафа в этой библиотеке. – В этом-то все проблемы с сопливыми занудами, - продолжал жаловаться сэр Хэмнет. – Слишком много времени проводят в своих книгах, ища короткие пути, когда на самом деле должны нырнуть в своё дело с головой и отыскать собственную дорогу.
Привлекательный молодой солдат, занявший соседнее, полностью – даже чересчур – оббитое кресло, выразил своё согласие.
- Именно, - сказал капитан Гарет Трюсильвер, подбирая слова так, чтобы мастерски балансировать между энтузиазмом и вежливой сдержанностью. – То, что они что-то откроют, кажется мне настолько же маловероятным, как и то, что они смогут поймать спящего хорька.
- Да, - буркнул сэр Хэмнет. – Маленькие засранцы.
Последний эпитет предназначался и Книгвортам, и хорькам. Последних почтенный картограф ненавидел ещё со времён той экспедиции к Холму Потерянных Душ. Зверёк, который послужил основой для такой неувядающей ненависти, оказался особенно здоровым и злобным представителем своего вида. Согласно двадцать третьему журналу сэра Хэмнета, животное сожрало запасы провизии, а также невероятно детализированную карту холма и окрестностей, сделанную благородным путешественником. А пытаясь разделаться с лаской, компаньоны Хэмнета подняли такой шум, что племя местных гоблинов вмиг узнало об их присутствии. В последовавшем сражении выжил лишь сэр Хэмнет. И это был не первый и не последний раз, когда, согласно его докладам, его непревзойдённое владение мечом сохранило ему жизнь.
Капитан Трюсильвер знал эту историю, ведь он был весьма близко знаком со всеми записями своего наставника. Упоминание самого мерзкого из животных было преднамеренным – добродушная уловка, призванная разжечь огонь внутри старого путешественника. В последние несколько десятков дней сэром Хэмнетом завладел страх. Всё чаще и чаще проведённые более молодыми искателями приключений исследования заслоняли собой его собственные работы. Иногда, как в случае с недавним сборником описаний Чульта от Артуса Цимбера, книги выскочек использовали произведения картографа как основные источники.
- Даже если вся эта свора сию же секунду выбежит из библиотеки, их исследования все равно будут зависеть от ваших карт, сэр Хэмнет, - великодушно успокоил капитан Трюсильвер. Приняв полную достоинства позу – что было легко, учитывая его атлетичное сложение – он с искренним восхищением смотрел на пожилого аристократа.
Хоклин проглотил остатки вина.
- Настоящая романтика заключается в том, чтобы составлять описание земель, не исхоженных вдоль и поперёк современными людьми, - ответил он; его щеки покраснели от портвейна и от обсуждаемой темы. – Только всякий сброд следует исключительно картам.
- Да, или туристы, - добавил солдат. В его устах это слово являлось ругательством.
- Славу приносят исследования, а не создание каталогов с названиями улиц Калимшана или подсчитывание количества слов, которыми бедуины называют «песок», - картограф сделал паузу и вытянул опустевший бокал в сторону. – Утер!
Дворецкий возник рядом с сэром Хэмнетом ещё до того, как его имя окончательно покинуло язык старого путешественника. Он идеально подходил своей должности в этом необычном клубе, сам по себе являясь возмутительно экзотичным. Неудачное заклинание, сотворённое в Смутное Время, придало ему примечательное сходство с обитателем Гадеса – высоким, мускулистым и с кожей того закоптело-жадного оттенка багрового, который можно увидеть только в пламени горящей церкви. Пара великолепных загнутых рогов, венчавших его голову, могла составить конкуренцию любому из трофеев, что висели на стене читальни.
- Да, сэр Хэмнет? – мягко произнёс Утер, подняв резной хрустальный графин кривыми, заканчивающимися чёрными когтями пальцами. – Налить ещё бокальчик порто?
- Нет, я держу свой бокал только для того, чтобы поймать слюни очередного слабоумного, решившего прошаркать мимо, - холодно отозвался Хоклин.
Утер склонил рогатую голову.
- Мой вопрос был излишен, - заметил он, но на его демоническом лице не отражались никакие эмоции. – Я позабыл, что Ваше Лордство предпочитает не тратить слов на прислугу, - и он почтительно наполнил стакан благородного господина.
- Так о чём я? – сэр Хэмнет побарабанил пальцами по обитой ручке кресла. – Ах, да. Бедуины. Это солнце делает их дикими и обманчивыми. И неудивительно, ведь они днями напролёт бродят по Анауроку.
Сэр Хэмнет остановился, чтобы хлебнуть вина, как будто одно лишь упоминание великой пустыни иссушило его горло. Но не успел он опустить бокал, как внезапно черты его лица исказились, словно от боли. Со стоном отвращения Хоклин выплюнул напиток.
- Утер, ты, недочеловек! Что это за помои?
Все головы повернулись на эту вспышку, и шепоток приглушённых предположений скользнул по комнате. Утер ощетинился было при столь нежелательном внимании, но сохранил свои мысли скрытыми под маской неземного спокойствия.
- Я наполнил ваш бокал тем же тетирским урожаем, что вы пили весь день, милорд, - чистосердечно отозвался дворецкий. - Если вы желаете чего-то другого...
- Тупица, - прорычал знатный старик. - Я могу отличить добрый тетирский портвейн от этого содержимого ночного горшка, - он сплюнул сгусток багровой слюны на ковер работы Шу, у своих ног. - Ты подменил хороший напиток отходами прислуги, да?
Утер нахмурился, и кончик одного из клыков налез на нижнюю губу.
- Это очень тяжёлое обвинение, милорд. Уверяю, я никогда не сделал бы подобного. Я ценю своё положение здесь слишком высоко, чтобы даже помыслить о таком.
Сэр Хэмнет вскочил со своего кресла, оказавшись лицом-к-груди с монстроподобным слугой.
- Если я сказал, что ты это сделал, значит, ты это сделал! Как ты смеешь сомневаться в моих словах! – он потянулся за рапирой, обычно во время экспедиций висевшей на поясе, но пальцы сомкнулись на пустом месте. – Тебе повезло, что я оставил свой клинок в комнате, ты, наглый громила, или я спустил бы с тебя слой-другой кожи – просто в качестве напоминания.
- Напоминания мне не нужны, сэр Хэмнет, - ответил Утер, голосом, в котором было столько же жизни, что и в йети в углу. – Вы донесли свою точку зрения крайне доходчиво. Более того, если вы оглянетесь, то, думаю, поймёте, что вы объяснили всем присутствующим, что я превысил свои полномочия.
Сэр Хэмнет Хоклин обвёл глазами притихшее помещение. Он совсем не был удивлён, увидев, что более чем несколько человек кивают головами, выражая поддержку.
С плавностью, мало чем отличающейся от присущей предательским зверькам, которых он так ненавидел, картограф развернулся и триумфально швырнул бокал в камин. Секунду осколки мерцали, словно звёзды, на фоне закопчённого устья каминной трубы. Затем залитые вином кусочки осыпались на пылающие дрова. Огонь сердито зашипел – звук, похожий на тот, что издаёт наконечник меча, царапающий камень.
- Я прослежу, чтобы до утра тебя вышвырнули из клуба, заставив пресмыкаться перед Променадом, - пообещал сэр Хэмнет. Он встретил немигающий взгляд дворецкого и смолк, втайне надеясь, что тот ответит.
Напряжённая, неуютная тишина свалилась на читальню, нарушаемая только шипением огня. И только Гарет Трюсильвер был тем, кто, наконец, её нарушил. Небольшая частичка его жалела Утера, но по большей части он боялся, что продолжение издевательств над лакеем заклеймит старого исследователя как жестокого человека.
Капитан взял аристократа под руку и усадил обратно в кресло.
- Вы хорошо отчитали Утера, даже Боги с этим согласятся, - громко отметил Трюсильвер. –Такое сильное шипение огня – это отголосок смеха Ллииры. Нашу Леди Радости весьма забавляет, когда кого-то выставляют дураком – а именно им вы и выставили Утера. Никто здесь не будет это даже обсуждать.