Они шли по тропинке, ведущей к выходу через чудесные сады, и Брелову даже как-то не хотелось покидать это удивительное место. А настоятель всё время молчал до половины пути, и только, когда показались врата, заговорил.
- Я вижу, что ты храбр и силён, - начал он, - но картина говорила о том, что мечом твоим завладеет чудовище, которое придёт на смену Гиртрону, а существо это будет ужасающим!
- Ну и что? - возмутился Брелов, ему показалось, что настоятель советует ему трусливо сбежать подальше.
- Лучше выброси меч, и найди себе другое орудие, ибо вместе с мечом ты отбросишь от себя и силу древнего стремления! - "стремлением" в древнегеоральдическом обозначали движение силы, направленной на какую-нибудь цель. В данном случае монах-настоятель имел в виду стремление нового воплощения Гиртрона завладеть мечом рок-музыканта, как то было показано на картине. Брелов же сразу припомнил то странное четверостишие, авторство которого приписывали Гиртрону:
Нас с тобой объединяет
Сила древнего влечения
Жажда крови, жажда власти
Страсть к войне и разрушениям...
Брелов отрицательно мотнул головой.
- Нет! Спасибо, конечно, но я хочу сразиться с Гиртроном именно этим мечом, который я сделал сам, который мне как самый лучший друг.
- Что ж, будь, по-твоему, и я не стану отговаривать тебя дольше, ибо за длинную жизнь узнал я истину, что отговаривать героев от их затей - дело пустое и неблагодарное.
- Это точно! - рассмеялся Брелов, немного нервным смехом, ведь легенда всё-таки напрягала его. - Дело пустое и неблагодарное, я бы даже сказал самое пустое и самое неблагодарное на свете!
Вскоре они дошли до ворот. На линии, отделяющей монастырские земли от смрадной пустоши Кйа-Ори, Брелов заметил Ариллию, которая стояла в развивающихся на ветру лохмотьях, словно жалкая нищенка, и смотрела в его сторону.
- Это и есть твоя спутница? - изумился настоятель.
- Да, а что, рожей не вышла?! - резко и немного раздражённо поинтересовался Брелов.
- Избавься от неё! - настоятель погрозил пальцем. - Ибо это не женщина, а Чёрная Ткачиха, она проклятая, в ней проросло семя зла и порока, она опасный спутник!
Брелов наградил старца презрительным взглядом.
- Если кожа её не гладкая и душа изранена, это ещё не значит, что она не заслуживает человеческого отношения, - Брелов укоризненно покачал головой. - Как же это не ясно вам, уважаемый настоятель? - добавил он с презрением и злобой.
Лицо старца стало немного сердитым.
- Это сильнее её, тёмная часть её тела давно возобладала над светлым ключом души, и если бы она могла избавиться от проклятия Демона Сновидений, что пожрал её разум, то не слонялась бы под стенами, а вошла бы сюда, как и ты!
- А, я понял! Это у вас тут типа магия на вратах, - Брелов натрыжно помахал пальцами в воздухе, пародируя магические пассы. - Как бы отделяющая хороших людей от плохих?
- Это защита Эллмэороса от всякой твари Свиртенгралля! - возмутился невежеству настоятель.
- А меня это не устраивает, - Брелов сверкнул глазами, - мне надоели эти заумные выкладки, словно вокруг все всё знают, разумеется, кроме меня. Ариллия привела меня сюда, она жаждет отомстить Гиртрону, в ней добра больше, чем во всех вас, потому что она сохранила душу, живя в крепости Гиртрона, а вы не научились сострадать, даже прячась в зелёном раю своей цитадели!
- Ты молод и горяч, и не знаешь, как истратить свою силу, но я не стану наставлять тебя, ибо скоро твой меч перейдёт в руки демоноборца...
В этот момент они вплотную приблизились к границе врат, Брелов встал перед настоятелем и пристально посмотрел в его длинное бледное лицо.
- Ну, это ещё бабка надвое сказала! - самоуверенно произнёс он и шагнул за пределы монастырской стены. - Попрошу его залететь к вам и научить нормальному отношению к людям, а то, как я погляжу, внутри вы не многим лучше герддронов! - сказал он, обернувшись через плечо.
Как только он оказался вне границ монастыря, его лёгкие тут же наполнились смрадом пожарищ. В ноздри ударил скверный запах Гиртроновской земли, а солнце, что сияло с той стороны, так сильно поблекло здесь и потускнело, что превратилось лишь в бледный жёлтый кружок, словно бы нарисованный исписавшимся фломастером прямо на скудном небосклоне этого края Адальира.