Дэльвьир перевёл дух, перевернувшись на спину и раскинув руки, теперь он стал умиротворённо созерцать звёздное небо, по воле вольного ветра свободное ныне от туманных вихрей низких серых туч, что обычно блуждают в здешних местах. Поскольку Шэугкан пришёл сюда в поисках unio mystica[3], стало быть, воинов Фаур-Каста поблизости не было, и это вселяло некоторую уверенность. Возможно, отстав, они так и не поняли, куда подевались вавилонцы, и доберутся досюда не раньше утра, может быть, рискнут штурмовать подступы к Кэльвиарону, но пока они всё ещё лишь рыщут в степях С'арруса.
В поле его зрения попадал и край скалы с большими камнями, нависающими над обрывом, за которыми расположились его друзья, и, каждый раз просыпаясь, он первым делом смотрел именно наверх, боясь, что проспал прихвостней Граса Даркфлесса, могущих подкрасться к спящим незамеченными.
Ночь была невообразимо красива, внизу у земли, где стелился туман, глухая и глубокая, а вверху, под сводом небес ясная и светлая. В степи разгорались костры, ветер доносил их дым даже сюда, а, быть может, это сами герддроны коптили воздух своими огненными головами. Несколько раз за ночь откуда-то из степи подавала голос робкая флейта, словно какой-то юный музыкант пробовал голос, Дэльвьир, который к середине ночи уже уверенно спал, на эти звуки лишь лениво открывал один глаз, и вновь задрёмывал, но и это движение, было, вероятно, во сне. Тогда его губы сладко улыбались, ведь он так любил эти чарующие, обволакивающие волшебством ночи в Адальире, даже, несмотря на опасность встречи с дартгротами и герддронами Фаур-Каста.
Один раз Дэльвьиру даже показалось, что он слышит современный мотив в стиле "рэйв", но к утру он решил, что это ему почудилось.
* * *
Вновь из темноты показался силуэт человека в розовой куртке. Парень небрежно бросил тень на кирпичный фасад и проскользил к каменной стене, сплошь исписанной блёклой бранью. Баллончики брызнули краской, сменяя серые буквы радужными пейзажами... Вот гранитное чудище лезет из стены тоннеля, а рядом возвышается воин с пылающим мечом как раз напротив рокера... К рисунку подключилась женская рука, всё сразу стало ярче: цвета засияли как сама флюоресцирующая кепка художницы: она врисовала на картину изящную воительницу в зелёной накидке. Розовая куртка принялась за остальную часть стены, упорствуя в своём: здесь вырос чёрный замок, развернулось сражение на реке, в воздух взмыли железные чудища... Жёлтая кепка перехватила инициативу: засияла радуга. И вновь сражение, крушение корабля и бегство в горы от чудовищ. Вот облако с лицом старца, а супротив него уродливая фигура железного паука-великана, вот высокие стены монастыря и человек с мечом в воротах... Девушка в кепке завершает картину, старательно вырисовывая трогательный поцелуй...
Граффитеры старого города... Они всегда первыми узнают о событиях в Адальире и его окрестностях, их старенькие радиоприёмники настроены только на радио Вавилонского сообщества и из его щедрых волн они черпают все свои идеи...
[1] Смех без причины - признак глупца (Лат.).
[2] Борода ещё не делает философом (Лат.).
[3] Мистическое уединение (Лат.).
Анимированные иллюстрации: Ariel Wright
Глава V
Глава V
Утро в Драконьем лесу
В зелени колышущихся трав, волной перекатывающейся по склону, заспанные Алёнины глаза встретили золотистые нити яркого солнечного света, что, искрясь, спадали с неба, пронизывали хрустальные бусины росы сверху на листьях, и устремлялись в зелёный мрак самой глубины поросли. Дальше был лес, могучие склоны гор из чистого белого камня, величественные вершины и подобные королевским коронам острые утёсы, над которыми кружили сияющие стаи белоснежных птиц. Девушка приподнялась на локте и тут же встретилась взглядом с Авельиром. Тот, примостившись на большом камне, напоминающем те, что Алёне доводилось видеть лишь на картинках в книгах о кельтах, штопал порванный во вчерашнем сражении сюртук, и чуть искоса смотрел на неё, при этом ещё и лукаво улыбался. Вдруг он оторвался от своего занятия и протянул Алёне лист какого-то растения, мелко исчерченный чем-то острым, вроде штопальной иглы. Девушка присмотрелась и с изумлением обнаружила, что здесь гот изобразил её портрет.