Авельиру стало как-то неловко за своё чрезмерное самолюбие и нетактичность, он поспешил улыбнуться старейшине, и сделал это максимально дружески. Максимально, насколько это позволял его готический грим, призванный в иное время пугать противников, обращая целые армии в бегство.
— Конечно, конечно мы только «за»! — поспешил согласиться он. — Здесь у вас легко заплутать, а помощь опытного проводника будет весьма кстати! — добавил он, желая подбодрить гостеприимных вэльмов нехитрым комплиментом. Ведь известно, что все жители глуши безумно обожают, когда кто-то заезжий замечает их умение ориентироваться на местности, отмечая превосходство коренных обитателей и расписываясь в собственном неумении.
— Только, выходить вам следует на рассвете с самыми первыми лучиками солнца, — старейшина понизил голос, словно опасаясь, что его кто-то может услышать. — Ибо только в этот рассветный час кэльвирны по обыкновению своему дремлют, — пояснил он, указывая пальцем вверх.
Над долиной вновь пронёсся легкий ветерок, костёр затрещал и выбросил вверх охапку оранжевых искр, наверное, ему очень хотелось быть настоящим вулканом.
— Надо поспать, а то скоро придётся продолжить движение к Арвельдону, — подытожил Фариселл. — Не будем менять планов и попробуем выйти к нему сзади со стороны Кэльвиарова распадка, где долина древнего божества становится Арвельдонской пустошью.
Ночь была тиха и безмятежна, палатка, поставленная вавилонцами, хоть и была из какой-то невесомой материи, но и та казалась лишней, будучи действительно непроницаемой для внешних сред, и надёжно храня тепло. Прохладу ночного воздуха скрадывало полное безветрие. Алёна спала крепко, сильно устав за долгий переход днём. Она свернулась клубочком на импровизированной лежанке и прикрыла лицо рукой, как будто закрываясь от солнца. Дэльвьир и Фариселл расположились у входа снаружи, подложив под головы свои рюкзаки и укрывшись плащами. Только Авельир всю ночь безмолвно бродил в высокой траве, невольно отряхивая серебро росы с мохнатых травинок. К половине ночи его силуэт исчез из виду, что означало, что готический рыцарь всё-таки нашёл место для ночлега, которое устроило его. Наверное, он расстелил свой плащ где-то в одном из домиков вэльмов на первом этаже или забрался по обыкновению на дерево, откуда было можно незаметно наблюдать за всей округой. Осмотрительность была вторым важным качеством Авельира, которое развилось до гипертрофированности подобно всем его семи чувствам.
— Я слышала, как днём Авельир сказал, будто у него семь чувств, — прошептала Алёна, выглядывая из палатки, лицо её выглядело заспанным, а глаза блестели, как звёзды. — Это была шутка, или что он имел в виду?
Дэльвьир приподнялся на локте и обернулся к девушке.
— Ну, это… Как тебе сказать? — отозвался он тоже шёпотом. — На Земле у нас их только пять, плюс интуиция, а здесь их семь. То есть активизируется подсознание и ещё есть такое чувство нужного пути, будешь его тренировать и научишься всегда находить верное решение… — он зевнул. — Хотя, лучше тебе об этом сам Авельир расскажет, он у нас, как я уже говорил, спец по вопросам теории, ведь он единственный, кто прочитал всю доступную информацию об Адальире, он настоящий фанатик! Спи!
Дэльвьир поудобнее устроился и захрапел. Алёна вернулась обратно в палатку и вновь погрузилась в страну сновидений. Ей долго снились далёкие земли, чудесные луга и чарующие красотой рощи. Она заворожено блуждала в райских садах, наслаждаясь чудесными песнями неведомых птиц. Плохо различая, где кончается сон, а начинается явь, она вдруг ощутила странное волнение. Ей вдруг привиделся странный воин в чёрных доспехах и с мечом, чьё лезвие окутывало лимонное пламя.
Гиртрон не имел власти в здешних землях, его дух никогда не бывал здесь. Он лишь зацепил сон Алёны краем своей энергии, витающей ныне за многие мили от деревушки вэльмов где-то в самых глубоких глубинах Свиртенгралля. Тень плаща древнего демона растворилась столь же мгновенно и неожиданно, как и появилась, уступив место краскам свежего леса, журчанию ручьёв и птичьим трелям. Но его появление говорило о том, что либо лес вэльмов находился на прямой линии со Свиртенграллем, либо сила его стала уже просто невообразимой, и готовится его новое воплощение, четвёртое в мире Адальира. На самом же деле, ожидая поединщика и желая привлечь его, Гиртрон возжёг на башнях Свиртенгралля все огни, и вместе с их светом энергия чудовища смогла долететь даже до самых отдалённых уголков Кэльвиарона.