А что же Шейден? Как он отреагирует на ее слова? Тут девушка задумалась. Она не знала, не могла увидеть однозначную реакцию своего преданного друга. И тут ей стало искренне интересно. Солия поклялась себе: обязательно спросит его об этом, но сокроет историю о том, кто и где рассказал ей об этой жуткой легенде, которая вполне была реальна.
Письмо от графа пришло неожиданно, как и всегда. Девушка начинала привыкать к этой странной доставке, но вопросы к Шейдену у нее все же остались насчет этого.
Красивый белоснежный конверт лежал на подушке ее кровати. Взяв его кончиками пальцев, как какое-то легкое перышко, Солия с нетерпением распечатала его. Внутри как всегда лежал тонкий лист бумаги с безупречными черными буквами. И почему мир еще не влюбился в этот изящный почерк? Или хотя бы признал его примером для всеобщего подражания?
Доброе утро, душа моя,
как Вам спалось этой ночью? Вам снились красивые сны? Или еще красивее, чем обычно? Расскажете мне при встрече. Я с удовольствием послушаю Вас. Мне вот нечем похвастать перед Вами. Уже много лет я не видел снов, ни разу. Это удивляет Вас, я вижу. Но не жалейте меня. Снов достойны лишь самые чистые души, как Вы, друг мой. А за покой Ваших снов, поверьте, я отдам даже последнюю крупицу своей души.
Я не хотел отправлять это письмо Вам вчера вечером. Вы, вероятно, переживали. Но это было частью моей задумки. Всегда я Вам желал добрых снов, а доброго утра − ни разу. Я не мог простить себе такую оплошность. Вот, исправляюсь!
Солия, мой нежный цветок, сегодня я навещу Вас, но ненадолго. Пока я не могу полностью отдаться Вам и Вашей прелестной семье. Дела никак не хотят оставлять меня в покое. Но обещаю, я буду работать над этим, и мое свободное время будет в Ваших руках.
Подумайте, чем мы можем заняться сегодня. Прятки в лесу мне понравились, особенно побеждать Вас. Но я не смеюсь и не от зла говорю Вам это.
Кстати, у меня есть для Вас подарок, вернее, подарки для всей Вашей гостеприимной семьи. Вам уже не терпится узнать, что же это? Как только приеду, дам знать!
А пока ловите от меня эти нежные слова, и до встречи.
Ваш верный друг Шейден
Письмо от графа как всегда было трепетным сюрпризом для Солии. Ей хотелось читать его и читать, пока солнце не устанет восходить на небесное полотно. Граф умел подбирать нужные слова, которые всегда радовали и немного восхищали девушку. В них было нечто особенное, теплое и любимое ей. Хоть она и не признавала его тайную, порочную любовь к себе, ей было приятно слышать, читать и чувствовать, что граф был готов ради нее на все. Но Солия воспринимала это иначе, не как все многие девушки, не как сам граф Шейден. Ее чувства были легки, нежны и светлы. Если уж и любить, то как брата, верила наша добрая Солия. Возможно, этой любви не хватит графу, чтобы стать счастливым, но пока что он был рад и такой взаимности от нее.
Убрав в этот раз письмо в небольшой сундучок, в котором Солия в детстве хранила всякие секретики и безделушки, она взглянула на себя в зеркало и застыла. На ее светлом лице сияла улыбка, и самым интересным было то, что она вовсе не могла управлять собой после прочтения слов Шейдена. Так уж сильно они влияли на нее, и она отдавала себе в этом реальный отчет.
Причесав свои легкие волосы, девушка собрала их в тугую косу, повязала внизу атласную белую ленту и вышла в коридор. Поместье уже наполнилось гамом, топотом и полноценной жизнью, которая была так привычна сестрам с самого раннего детства.
Казалось, бывшая ситуация с тенью, Вальямом и дворецким была в каком-то дурном сне, если Солия внезапно не услышала, как из библиотеки доносится непривычно грозный голос отца. Она не могла не заглянуть в это свирепое пространство. Девушка никогда ранее не слышала, чтобы ее любимый, добрый папенька позволял себе как-то измениться в голосе, в поведении, стать не таким, каким его привыкли видеть родные.
Немного отворив дверь, девушка увидела, как Дориан, этот достаточно грузный, плечистый мужчина, своим огромным кулаком ударил какого-то незнакомого ей мужчину, а после грозно и неестественно выкрикнул что-то в роде его персонального ругательства.
Лицо ее папеньки было искажено злобой, и он уже не был тем человеком, который всегда обнимал своих дочерей. Это был не он, а кто-то вне его существа. Как можно было поверить, что такой добряк, как он, мог навредить кому-то, повысить голос? Нет, это точно был не он. Но глаза Солию не обманывали, да и зрение, слух у нее были отменными. Но не может же быть, чтобы все это оказалось правдой?