Провел на Бахрейне около четырех дней. Собирал «таможенные сведения, — как следует из донесения российского консула в Багдаде послу в Константинополе (19.10.1900), в ведении которого находились в то время также Месопотамия и Аравия, — о местной торговле и информацию о торговых домах, агентах и прочее» (18).
В докладе, с которым С. Сыромятников выступил в 1901 г. на заседании Общества ревнителей военных знаний, он привел данные по торговому обороту Бахрейна за 1899 г., который составил: «по ввозу — 4 250 800 руб., а по вывозу — 4 494 000 рублей». Численность населения столицы Бахрейна, «города Манамэ» (Манамы), не превышала тогда, по его словам, 8 тыс. человек, а Бахрейна в целом — 50 тысяч (19).
Докладную записку под названием «О рынках бассейна Персидского залива и наиболее ходких на них товарах» С. Сыромятников представил Сергею Юльевичу Витте (1849–1915), министру финансов в то время. В целях «активизации русской коммерции» на Аравийском полуострове, в Месопотамии и в зоне Персидского залива в целом предлагал установить с портами Персидского залива регулярное морское сообщение. Кроме этого, основать коммерческий банк в Персии и открыть угольные склады для российских торговых судов в Бендер-Бушире и Басре. Подчеркивал, что целесообразно было бы направить для работы в ключевых коммерческих центрах данного района русских торговых агентов. Для содействия русской торговле и упрочения политических позиций Российской империи в крае находил обоснованным учредить там «сеть консульских агентств», а также рассмотреть вопрос о пребывании в водах Персидского залива (на постоянной основе) корабля Военно-морского флота России.
Яркие зарисовки Бахрейна начала XX столетия оставил русский ученый Николай Васильевич Богоявленский.
«В январе 1902 г., - сообщают документы Архива внешней политики Российской империи (АВПРИ), — Императорское Общество любителей естествознания, антропологии и этнографии командировало на берега Персидского залива для зоологических исследований и сбора образцов морской фауны действительного члена названного Общества, коллежского асессора Николя Васильевича Богоявленского» (20).
30 апреля 1902 г. русский ученый, побывав в Мохаммере (Мухаммаре) и Кувейте, отправился на Бахрейн. Остров этот, расположенный неподалеку от Аравийского побережья Персидского залива, докладывал Н. Богоявленский, играл исключительно важную роль в жизни «всего населения» Прибрежной Аравии и бассейна Персидского залива. В сезон «жемчужной охоты» там собирались «тысячи парусных лодок со всех уголков Залива».
Прибыл Н. Богоявленский на Бахрейн на английском почтовом судне «Simla», расположившись, по его выражению, «между палубой и каютами». Но, как водится у англичан, всегда готовых к тому, чтобы поживиться на всех и вся, — «с оплатой по тарифу первого класса».
На судне том, хотя и почтовом, имелись, по его словам, пушки — для защиты от пиратов, «хищных людей моря», как их называли арабы Аравии.
Княжества Прибрежной Аравии, в том числе и Бахрейн, Н. Богоявленский посещал, имея на руках рекомендательные письма российских консулов. Путешествовать на Арабском Востоке без таковых, утверждал он, а тем более в Персидском заливе, — «совершенно невозможно», так как рискуешь остаться без крова, а главное — без протекции и защиты.
Шейха Мухаммада ‘Абд ал-Вахаба, «известного на побережье Аравии лица», крупного торговца жемчугом, к которому у него имелось рекомендательное письмо, Н. Богоявленский разыскал в центральном караван-сарае Манамы, в здании, окруженном амбарами. Войдя в контору шейха, находившуюся на втором этаже, увидел, в правом углу, расположившегося на ковре, пожилого человека в окружении слуг и груду наваленных перед ним бумаг. В другом конце комнаты «примостились несколько индусов с сундуками, наполненными рупиями» (индийская монета, равнявшаяся тогда, в пересчете на русские деньги, 64 копейкам). Секретарь торговца, разместившийся рядом со своим господином, писал под его диктовку письма. По их прочтении шейх «прикладывал к ним печать, вырезанную из камня и вставленную в кольцо, которое он носил на пальце».
Принял Н. Богоявленского шейх Мухаммад ‘Абд ал-Вахаб радушно. Извинился за то, что не располагал на тот момент «приличными апартаментами для русского гостя», а только «комнатой в его караван-сарае», которую и предложил занять, пока не приищет для него другое помещение.
Прежде всего, вспоминал Н. Богоявленский, «нужно было забрать вещи из таможни». Заведовал ею индус, британский подданный. Г-н Гаскин, английский политический агент на Бахрейне, которому незамедлительно донесли о прибытии на Бахрейн москопа, послал уведомить таможенников, чтобы багаж «пришлого русского», столь неожиданно появившегося на острове, «без досмотра не пропускать». Но в дело вмешался шейх ‘Абд ал-Вахаб, и вещи свои Н. Богоявленский «получил без вскрытия» (21).