– А что про друга говорят, а, Джек? Боятся, наверное.
Оноре, видя, что беседа грозит перерасти в ссору дамы Фойерштайн и маркиза Эдройта, постарался увести её в новое русло.
– Он такой загадочный. Бледный, как смерть. Ах, как это романтично, – пропищал Джек, явно кого-то передразнивая. – Не знаю, боятся ли, но то, что считают романтичным, бесспорно.
– В общем, обычные слухи, – резюмировал Оноре. – Люди сплетничают тогда, когда не знают правды. Так что в наших же интересах отдохнуть, набраться сил и выйти на публику.
– Вот именно. Пойдём, Джек, мне нужно с тобой кое-что обсудить.
***
Теодора Фойерштайн и маг Оноре остались вдвоём.
– Ты меня осуждаешь, да? Что я заставил всех волноваться и причинил массу неудобств...
Теодора вдруг осознала, что некоторое время она простояла у окна, погружённая в мысли; видимо, Оноре принял это на свой счёт.
– Нет, что ты! Я просто задумалась.
Оставив в покое шторы, Теодора повернулась к магу. Оноре внимательно наблюдал за ней.
– Я чертовски устала.
Печальные нотки в голосе Теодоры заставили Оноре вздохнуть. Он догадывался, что или, вернее, кто был причиной этой тихой грусти, но понимал, что в этой истории он третий лишний.
– Может, я могу чем–то помочь?
– Не думаю.
Они снова замолчали, погружённые каждый в свои мысли. Если бы Оноре спросили, почему он симпатизирует даме Фойерштайн, он едва ли смог бы внятно ответить. В ней не было взрывной энергетики, как у Наполеона, или бесшабашного оптимизма, как у Джека, но, находясь рядом с ней, можно было не беспокоиться, что какая-то мелочь будет упущена. Надёжная – вот как бы он охарактеризовал девушку. Надёжная и патологически верная. Что бы ни случилось, как бы ни повернулись события, Теодора Фойерштайн всегда будет рядом с теми, кто ей дорог. Верная до последнего вздоха. Ещё непримиримая. Вот что знал о ней Оноре.
– Наполеон очень беспокоится о тебе, Оноре, – внезапно заговорила Теодора, будто отвечая на собственные мысли, – это так... необычно.
Кажется, им предстоит долгая беседа, понял маг. Просто так Теодора ничего не говорит. Он поднялся с места, отметив, что слабость прошла и можно не бояться снова свалиться в обморок от недостатка сил. Мягко отстранив девушку в сторону кресла, Оноре предложил ей посидеть и отдохнуть, пока он сделает им ещё по одной чашечке кофе.
– У нас с Наполеоном необычная история знакомства, знаешь ли.
– Кажется, у всех необычные истории знакомства с Наполеоном, – заметила Теодора. – Иначе с ним и не получается. Я закидала его яблоками, с Джеком он подрался. А ты... Наполеон никогда не рассказывал, где он тебя откопал. Ну, может быть, Джеку, хотя я сомневаюсь. Наш без пяти минут король бывает порой очень скрытен. Когда он сказал, что у него появился друг и что мы обязаны принять его, я никогда бы не подумала, что это будешь ты... Спасибо за кофе.
Теодора улыбнулась воспоминаниям. В тот вечер, после двухмесячного отсутствия, он пригласил друзей на ужин, сказав, что нужно кое-что обсудить. Ни Теодора, ни Джек не догадывались, что последует за этим. Наполеон встретил их перед дверью библиотеки Моргенрота, загораживая собой проём. О, она хорошо знала этот его вид: гордо вздёрнутый подбородок, скрещённые на груди руки и прищур внимательного взгляда. Он предупредил, что не один и что в этот раз никаких расспросов, шуток, язвительных замечаний.
– Мы тогда решили, что у него случилась очередная великая любовь. Нап всегда быстро загорается, и так же быстро гаснет его пыл. Но это был ты. Неизвестно откуда взявшийся маг. Почти мальчишка. Мы были удивлены, а наше любопытство так и осталось неудовлетворённым. Пришлось принимать всё как есть.
Теодора сделала глоток кофе и внимательно посмотрела на Оноре.
– Не хочешь говорить – не нужно. Я не настаиваю.
Оноре понимал, к чему клонит девушка. Доверие – вот что осталось невысказанным в её последней фразе. После всего, что произошло, готов ли он честно рассказать то, что носит в себе, как великую тайну. И да, и нет. Он сам не понимал, как оказался в такой щекотливой ситуации. Обмануть Теодору практически невозможно, она чувствует ложь. Сказать всё как есть тоже маловероятно, вернее страшно. Внутри всё дрожало от напряжения. Он постарался не усугублять внезапно наступившую паузу, отставил полупустую чашечку и заговорил.
– Я вляпался в переделку. Сама понимаешь, для мага его умение – неплохой заработок. Ничего криминального. Я не поставлял яды, если ты об этом, – поспешил уточнить Оноре, заметив удивление на лице девушки. – Кое-кто решил, что проще избавиться от меня, чем заплатить. Нет человека – нет проблемы. Я догадывался, что за работу меня ждёт кинжал, а не мешок золота, но не мог не прийти, хотя и постарался принять меры. Их было трое… Наполеон проходил мимо, даже не представляю, куда и зачем, и увидел, как один из нападавших собрался меня душить. Он набил морду всем троим, а меня привёл к себе домой. Сказал, что у него мне не о чём беспокоиться. Я был так слаб, что согласился пожить недельку, а потом... – Оноре запнулся, – когда Нап узнал, что я один и идти мне некуда, не отпустил. Сказал только: «Куда тебе идти, с твоей способностью попадать в переделки». И я не смог уйти.