Грег поднялся с места и, подойдя к брату, положил руку ему на плечо.
– А я верю, что только тебе это под силу. Ну, ладно, ты устал, а у меня много дел. Если буду нужен, пошли за мной и всё.
Советник помолчал и добавил:
– Уверен, отец будет гордиться тобой.
– Он всегда хотел для меня чего-то... Выдающегося. Как думаешь, королевский венец – не слишком мелко? – сыронизировал Наполеон и, благодарно улыбнувшись брату, добавил: – Ты мне сейчас очень нужен, Грегор. Как никогда прежде.
– Мог бы и не говорить. Ты что думаешь, я не воспользуюсь возможностью покупаться в лучах чужой славы? Кстати, я послал в Виссеншафт за вещами. Так что Дерек будет здесь лично с минуты на минуту и со всем багажом.
Граф Дэстини ещё раз похлопал брата по плечу и удалился, мысленно качая головой. Странный у них получился разговор. В голосе брата слышались сомнения и осознание тяжести бремени, что он собирается на себя возложить. Всё, что угодно, но не это ожидал от него Первый Советник.
С детства привыкнув опекать младшего брата, Грегор знал, что тот импульсивен, действует порой спонтанно и непредсказуемо, но это не мешает Наполеону быть чутким, ответственным, с обострённым чувством справедливости, пусть и своеобразным. Порой ему было проще дать обидчику в нос, чем не единожды объяснять, в чём тот неправ. «Горячая голова» – так прозвал его когда-то брат. Сам Грегор Дэстини честолюбив был в меру. Титул первого советника льстил ему, но не кружил головы. Граф Дэстини знал, что заслужил его преданностью и упорным трудом. Он уже больше десяти лет при дворе и за это время немало повидал и давно понял: его стране нужен мудрый правитель с твёрдой рукой, полный неиссякаемой энергии и желания действовать не только в угоду прихотям, но и доводам разума. Грегор скрывал это, но в глубине души знал: он устал нести бремя, возложенное на него королём, которого ничего не интересовало, кроме семьи. Многие начинания и реформы, проведённые в Смарагде, были освоены именно с подачи Советника, им лично курировались.
Волей случая его брату выпала возможность стать тем, кем тот себя интуитивно ощущал, – повелителем, – разве это плохо? Вместе они поднимут Смарагд на небывалые высоты. Но внимательный взгляд зелёных глаз, которым Наполеон окинул его на прощание, не давал Грегору Дэстини покоя.
Господин Советник остановился у дверей собственного кабинета и вздохнул. Кажется, он пропустил тот момент, когда его младший брат повзрослел.
Глава 2 Новые ссоры, новые подвиги
Когда закатное солнце окрасило оранжереи Пале ле Гласс в пурпур и золото, дворец почти опустел, погрузившись в тишину и покой. Но город кипел. Весть о том, что Его Величество отрёкся от престола в пользу виконта Дэстини, вернувшего отцу без вести пропавшего сына, как и тот факт, что кронпринц Максимилиан отказался от прав на наследование, повергло многих в шок. Каждый стремился вспомнить, кто такой Дэстини-Лемонд, что он из себя представляет и чего ожидать от нового короля. И в зависимости от того, с какой стороны тому или иному охотнику перемыть косточки был знаком сам Наполеон, предположения и выдвигались. Шептались в будуарах, беседовали в клубах, на званых ужинах и семейных обедах. Постепенно высшее общество Смарагда пришло к выводу: стоит подождать и посмотреть, что будет. Степенные и довольные собственным неторопливым течением жизни жители королевства не любили перемен, но, если они случались, принимали их со стоическим спокойствием. Даже смена правящего дома не должна помешать привычному укладу. Вот что было главным для многих.
Зашевелился и Магистрат магов. Тут весть о новом короле восприняли с энтузиазмом. При виконте Дэстини есть маг, донесли шпионы. А значит, у Магистра имеются все шансы получить благосклонность от будущего короля, а вместе с ней и права, утраченные при Его Величестве Фердинанте. Спешно собранный Совет обсуждал все «за» и «против» неофициальной аудиенции к виконту Дэстини, а заодно собирал по крупицам информацию о маге Оноре. Как ни странно, ни в одной из школ магии о нём не было ни единой записи.
Новость, так быстро разлетевшаяся по столице, понеслась дальше, а город замер, погрузившись если не в тишину, то в любопытствующее ожидание точно. Но и Пале ле Глас, обманчиво сонный и умиротворённый, не желал быть спокойным. За зеркальными залами и ярко освещёнными окнами кипели страсти, никем не ожидаемые и от того раскрывающие перед нашими героями тайны, в которых они не желали сознаваться. Даже самим себе.
Теодора Фойерштайн прогуливалась по саду, окаймлявшему внешнюю сторону здания. Оттого и выходило так, что при спуске в просторный холл западного крыла девушке был предоставлен выбор: посетить центральную часть замка, где можно было бы побродить в тишине и спокойствии портретной галереи, или же выйти в сад. Как и в каждой части здания, западное крыло имело свой собственный, охраняемый, выход не только в сад, но и в город.