Гертруда взглянула на Теодору и смерила её презрительным взглядом, но стушевалась перед ледяным спокойствием голубых глаз дамы Фойерштайн.
– Предпочитаю на «Вы» и по имени, миледи Гертруда.
Баронесса фыркнула и, взяв Роберта под руку, поспешила удалиться.
Теодора презрительно улыбнулась в спину сопернице и повернулась к ещё медлившему Максимилиану:
– Вы оказались правы, Ваше Высочество. Мои друзья держат меня подле себя. Но тем, о чём Вы подумали. Больше всего в людях я ценю искренность.
Их взгляды встретились.
– Браво, леди, Вы прекрасная лицедейка. Снимаю шляпу перед Вашим талантом. Всего хорошего.
Он резко повернулся, сделал несколько шагов и снова остановился, но уже перед Наполеоном:
– В одном Вы можете быть точно уверены, виконт, где бы я ни был, я буду пристально следить за Вами.
Заложив руки за спину, Его Высочество стремительно покинул место своего поражения.
Их осталось трое. Теодора устало улыбнулась Наполеону.
– Ну что, у нас всё получилось?
Наполеон вернул ей победную улыбку и двинулся вперёд, чтобы обнять девушку, но ответить не успел. Дверь в сад с грохотом захлопнулась.
– А теперь вы двое объясните мне, что за фарс вы устроили! Оба! По очереди!
Маркиз Джейкоб Эдройт стоял у входа, скрестив руки на груди.
[1] Heikel – (нем.) щекотливый, скользкий.
[2] east mark - восточная марка (англ.).
Глава 14 Точки над " i"
Джейкоб Эдройт закрыл за собой дверь и остался стоять у входа в сад. Его терпению пришёл конец.
– Извини, – Наполеон развёл руками, – наверное, нужно было заранее тебе всё рассказать. Но ты вчера ушёл, а потом пропадал целый день в городе.
О том, что он вообще не собирался вовлекать Джека в их безумный план, он умолчал.
– И я ещё виноват?
– Нет, конечно! Просто… так сложились обстоятельства. Необходимо было нейтрализовать Максимилиана. Его внезапный интерес к Тео был нам на руку.
– Вот как это называется… «Интерес к Тео»! Да он…
Наполеон понял, что собирается сказать Джек, и решил, что это будет лишним. Он развернулся к девушке и преувеличенно восхищённо заметил:
– Тео, дорогая моя, ты бесподобно играла! Великолепно. Хотя я и заметил, с каким трудом это далось тебе.
– Да, я...
Впервые Теодора Фойерштайн была растеряна настолько, что не знала, что сказать. Радости, подобной наполеоновской, она не испытывала. Скорее, смущение. Это было непривычно.
– … это был самый отвратительный маскарад в моей жизни, – наконец нашлась Теодора и с надеждой посмотрела на Джека. Поймёт ли? Если нет, больше она не позволит себе унижаться объяснениями. Всему есть предел.
– Извини, Джек, нам очень жаль, что тебе пришлось пройти через это.
Снова попытался загладить вину Наполеон.
– Жаль? Тебе жаль?! Да я чуть не набил его высокомерную рожу! Трижды! Жаль им. Небось даже Ледышка был в курсе. Тео, ты хоть представляешь, что я пережил? Или тебе настолько наплевать на меня, что мои чувства можно не брать в расчёт?
– А тебе, можно подумать, не наплевать?
– Представь себе!
– У тебя-то и чувств нет, только желания и потребность их поскорее удовлетворить.
Наполеон Дэстини понял, что ему пора уходить. Он осторожно прошёл мимо спорщиков и выскользнул из сада. Когда Тео и Джек начинают так самозабвенно ссориться, они не замечают никого и ничего. Проверено уже.
Теодора Фойерштайн выпрямилась, вздёрнула подбородок. Голубые глаза излучали ярость и обиду, накопленную за все его прегрешения.
– Теперь ты понимаешь, что чувствовала я? Понравилось? Так вот запомни, теперь так будет всегда.
– Ты в этом так уверена?
Джейкоб Эдройт гордо вскинул голову и с вызовом посмотрел на Теодору, делая шаг вперёд.
– Сомневаюсь, что я позволю собственной жене столь аморальное поведение. Скорее, в монастырь запру.
– С собственной женой можете делать что угодно, маркиз Эдройт. Но меня это не касается. Позвольте пройти!
– Не позволю.
Она попыталась обойти Джека, но он шагнул в сторону, намеренно перекрывая путь.
– Да что Вы.. ты…
Теодора покраснела. Напрасно она старалась обойти Джека, он всюду преграждал ей дорогу.
– Да оставь ты меня в покое, наконец!
– Ни за что, пока ты мне не скажешь «да».