При этом он состроил такую жалостливую мину, что друзья не выдержали и расхохотались.
– Потому что я и есть Онорина. И всегда была ею. Просто…
– Я тебе потом объясню, – Наполеон похлопал Джека по плечу. – Но ты не увиливай. Ты мне проспорил. Я жду.
– Ты чудовище, Нап.
– Ничего подобного.
Наполеон сделал вид, что не слышит вопросительного возгласа Теодоры и совершенно не замечает того, как растерялся Джек. Это и будет его маленькой местью Теодоре за то, что она покрывала Онорину. Если всё пройдёт так, как надо, больше ей от свадьбы не отвертеться. Довольный своей сообразительностью Наполеон Дэстини скрестил руки на груди и продолжил наседать на Джека.
– И не надо мне говорить, что время неподходящее, и всё остальное. Насколько я знаю, за пазухой у тебя кое-что припрятано.
– Твоя жестокость меня поражает, – сдался Джек и повернулся к Теодоре. По его торжественному и одновременно смущённому виду она поняла, что должно произойти. Щёки девушки порозовели.
Онорина бросила быстрый взгляд на Наполеона. Что он задумал? В этот момент Джек опустился перед Теодорой на одно колено и снял с шеи золотую цепочку с висящим на ней кольцом.
– Всё это время? – осипшим голосом прошептала Теодора.
– Всегда, – улыбнулся Джек, – Теодора Фойерштайн, моя прекрасная леди, ты единственная, с кем я хочу пройти по жизни рука об руку. Ты выйдешь за меня?
– Да!
Она ответила так быстро, что Наполеон не сдержал смешка. Теодора, кажется, не услышала его. Они с Джеком не сводили друг с друга счастливых взглядов.
– Я боялся даже надеяться, что ты не прогонишь меня, – прошептал шатен и поднялся, надевая кольцо на палец.
– Я боялась, что ты не догадаешься это сделать, – отозвалась девушка, пряча лицо на его груди.
Каждое слово, каждый взгляд и движение для них вмещали гораздо больше, чем можно было вообразить. Даже целомудренный поцелуй – лёгкое касание губ губами становился и обещанием, и прощением одновременно. Джек обнял Теодору, прижал к себе. Наполеон Дэстини и Онорина Деланеж, провокатор и невольная свидетельница этой сцены, почувствовали себя неловко. Они так привыкли к постоянной «войне» двух влюблённых, что наблюдать эту обоюдную и безоговорочную капитуляцию было сродни подглядыванию.
Наполеон негромко прокашлялся, обращая на себя внимание. Сначала он хотел увести Онорину, чтобы дать Тео и Джеку время побыть наедине, но потом решил, что это будет ошибкой. Друзья сразу сообразят, почему они ушли. К тому же получается, будто они выгнали их. Тео обязательно так решит и, чего доброго, примется извиняться. Нет, тут нужно что-то другое.
Хозяин Виссеншафта позвонил в колокольчик, вызывая слугу.
– За это необходимо выпить! Ничего не знаю! – он сразу отмёл робкие возражения Теодоры и, почти вырвав из объятий Джека, привлёк её к себе. – Тео, как же я рад за тебя! А ты, шалопай, теперь точно попал.
Наполеон говорил громко, преувеличенно восхищённо радовался за друзей, шумел и восторгался так, что уже через пять минут исчезли даже намёки на смущение как у Теодоры с Джеком, так и у Онорины. Он отправил слугу за шампанским, разлил вино по бокалам, сыпал шутками и остротами. Но стоило ему поднять бокал, снова стал серьёзен.
– Для меня сегодня самый счастливый день. Он начался таким сюрпризом, что я был готов наломать дров. И при этом явился самым лучшим подарком судьбы. Второй подарок сделали мне вы. Тео, сестрёнка, мне ли не знать, сколько ты слёз выплакала. И кто, как не я, знает, сколько раз ты, Джек, проклинал себя за глупость. Но я рад за вас. Потому что больше всего на свете хочу, чтобы мои друзья были счастливы. А ваше счастье друг в друге.
Он осушил бокал, ещё раз обнял и расцеловал Теодору в обе щёки, потрепал Джека по плечу и… отправил всех собираться. Им предстояло вернуться в Пале ле Глас.
– И не вздумай никуда убегать. Найду.
Уже покидая комнату Онорины, Наполеон задержался в дверях. Волшебница ответила ему искренней улыбкой и открытым взглядом.
– После того, что я здесь увидела и услышала, – никогда. Ты умеешь добиваться цели. Я правильно поняла, это ты подстроил так, что Джек сделал ей предложение?
Онорина кивнула вслед удаляющимся фигурам.
– Конечно, – заулыбался Наполеон. – И правильно сделал. Ты только посмотри на Тео, она только что не летает.
И в этом он был совершенно прав.
***
Пале ле Гласс гудел, как растревоженный улей. Карета из Виссеншафта едва смогла проехать к королевским конюшням. Спасло только то, что Первый Советник приказал охране следить за въезжающими экипажами и расчистить дорогу виконту Дэстини, как только тот явится.