- Мы не прямые родственники.
- Ого! Могу я спросить, зачем такая жестокость?
- Он сказал, что я кусок дерьма.
Джонни смотрел на нее, с виду не ожидая реакции. Она вежливо спросила, он вежливо ответил.
- Ну, без всякого сомнения, это не так, - сказала Дэа Гинесс, повернулась, решив, что этот человек больше ничего не скажет, обменялась незаметным жестом с двумя девушками за столом и вернулась к Джонни.
- Ты знаешь Марка Кромлейна? - спросила она.
- Кто это? - Джонни показал два пальца бармену, тот кивнул.
- Человек, которого ты ударил. Если вы не знакомы, у тебя огромные проблемы, приятель, - сказала Дэа серьезным тихим голосом.
- Кто такой Марк Кромлейн?
- У него широкие связи. Я не знакома лично, но часто встречаю его в хороших местах.
- Ты много где бываешь?
- У тебя акцент. Итальянец?
- А он у меня действительно есть?
- Очень легкий.
Бармен поставил перед ними выпивку. Дэа взяла свой стакан, кивнув:
- Твое здоровье.
Джонни улыбнулся и чокнулся.
- Чем ты занимаешься? - спросила Дэа.
- Ничем.
- Ты богат? Отлично, - голос стал скучнее, казалось, она устала от людей, отвечающих правильно.
- Не очень.
- О, это лучше, - в голосе появилась живинка, вроде он её не разочаровал. - Из Нью-Йорка? Нет, больше похоже на Лас-Вегас.
- Я путешествую.
- Похоже, ты совсем не боишься Марка Кромлейна.
На секунду Джонни Колини подумал о "шмайсере", своей давней настоящей любви, и кивнул.
- Ты права.
- И ты не очень-то хочешь узнать про меня, так?
- Ты красивая женщина. У меня нет девушки, но мне нравятся женщины, которые не боятся.
- Почему я должна бояться? - спокойно спросила Дэа, заинтересованно улыбаясь, но в голове мелькнула мысль, что этот парень слишком крут для нее.
- Ты подошла и заговорила, потому что я победил. Ты не продаешь себя, и ты не подошла бы к Марку Кромлейну, если бы победил он.
У неё появилось преимущество, и она его использовала.
- Почему ты думаешь, что я не продаюсь?
- Сколько? Для интереса - я покупать не буду.
- Тебе слабо, - разозлилась Дэа.
То же, что и в Риме - подумал Джонни. Женщины крутились вокруг темы секса, грязно и насмешливо его домогаясь. К дьяволу их и к дьяволу эту красотку.
Если Джонни что-то решал, то окончательно и бесповоротно. Он молчал и не смотрел на нее.
Она подождала немного, поняла, что с ней покончено, и отошла к будке, оставив недопитый стакан.
- Чертовски красивая баба, - сказал бармен.
Джонни Колини забыл о ней. Он пришел в "Риал Тониз", потому что здесь можно было встретить мафиози. Он приехал не развлекаться; у него было задание.
Бармен посмотрел в сторону мужского туалета. Оттуда вышел Джерри Мусия и направился к Джонни. Тот видел его в зеркале бара.
- Тебя правда зовут Джонни Колини? - спросил Джерри.
Джонни пожал плечами. Он смотрел на Джерри, не отвечая.
Это было ответом, Джерри понял. Есть люди, которые говорят один раз. Не стоит их спрашивать, правда ли это, или это ли они имели в виду. Не стоит, если ты с своем уме.
- Ладно, - буркнул Мусия. - Начнем с начала. Ты из Флориды?
- Нет. Но я был там.
- Кого ты там знаешь? - Мусия сказал это на ломаном итальянском, который учил в детстве и почти забыл.
- Дейв, Чарли, Бен.
Мусия прищурился. Это были имена трех больших шишек, не из мафии, но с ними вели дела. Любого сорта. Если произносились три этих имени вместе, родственные связи не имели значения.
- Ты сказал, ты не из Флориды. Может, Кливленд? Я не видел тебя в Вегасе.
- Я был в Кливленде.
- Знаешь кого?
- Брокеров Мучуала. Ребят Стейнмана.
Мусия прикусил нижнюю губу, опустил уголки рта.
- Хранители ставок. Ты со скачек?
Букмекеры нуждаются в центральном расчетном заведении, чтобы хранить ставки, которые они не хотят перевозить. Когда игра очень крупная, ставки хранятся в этих домах, а букмекеры платят проценты. Джонни Колини назвал два самых крупных дома, оба в Кливленде.
- Я играю и делаю ставки, - Джонни улыбнулся, чтобы показать, что не сердится на расспросы. Незнакомец должен быть готов себя отрекомендовать.
- Но ты не знаком с Вегасом?
- Знаком. Гай, Бен, Фрэнк.
- Имена ты знаешь. А людей?
- Что тебя не устраивает? - Джонни все также улыбался.
- Если я назову Лос-Анжелес, или Тахо, или Чикаго - ты и там знаешь имена, так?
- Спрашивай.
Мусия пожал плечами.
- Кому это надо. Я сам все их знаю.
Джонни снова повернулся к бару и допил стакан. Он был неравнодушен к сухому красному вину.
- Ты сильно покалечил моего друга, - сказал Мусия.
- Если ты побил моего друга, ты побил меня, - произнес Джонни.
- Нет, я не это имел в виду, - сказал Мусия. - Этот старый диалект ты с родины?
- Я был там год назад. Главным образом, Рим и Капри.
- Откуда ты?
Джонни пожал плечами.
- Вы подошли ко мне.
Мусия быстро кивнул.
- Да, не ты подошел. Ты прав. Слушай, мой друг слишком плох, чтобы вечером ехать в Бельмонт, как мы собирались. Я все же поеду. Как ты?
- Я там буду.
Марк Кромлейн вышел из туалета, прижимая к лицу платок, и прошел мимо Джонни в гардероб, даже не взглянув на него. Девушка подала ему шляпу, метрдотель поспешил проводить к выходу. Джерри Мусия присоединился к Марку и метрдотелю в дверях. А Джонни снова заказал стакан сухого красного вина.
Дэа Гинес наблюдала за Джонни и Мусией, проследила, как Кромлейн прошел мимо Джонни, избегая его. Она приняла решение. Ее унизили, но она заслужила унижение. И к тому же она поняла, что Джонни Колини легко не сдастся. Женщину он ценит настолько, насколько та ценит себя.
Вечером он собирался на скачки. Стодолларовое окошечко найти несложно.
Кромлейн ушел, метрдотель поймал ему такси, и Мусия вернулся к Джонни.
- Увидимся на ипподроме, - сказал Джерри. - У тебя есть своя лошадка?
Джонни улыбнулся и промолчал.
Джерри приготовил последнюю проверку. Он сказал Марку, что незнакомец знает, кого надо, в Майами, Кливленде и Лас-Вегасе. Не стоило связываться, похоже, у него куча знакомств.
Кромлейн велел Джерри позвонить в Майами, Кливленд и Вегас и узнать про молодого итальянца, который называется великим именем.
На скачках Джерри приставит к Колини парочку парней - узнать, как он играет, насколько азартно и профессионально. Кого он знает на скачках, если кто-то в Вегасе знает его, и как с ним обходятся.
Мафия - это сотня больших людей, может, только с десятком во главе, ещё с тысячу людей уважаемых, плюс тысяч пять, которых уважают мало или не уважают совсем. Двенадцать тысяч претендентов. Это и есть Мафия, двенадцать лет назад - Синдикат, когда-то - Система, потом - Организация, но после войны - Мафия.
Кромлейн хотел знать, нужно ли разрешение, и чье, чтобы убить Джонни Колини.
4
Дэа увидела его перед третьим заездом около окошечка стодолларовых ставок, когда он отходил с пятью билетами.
Еще пару лет назад залитый солнцем Бельмонт был бы для Джонни Колини тайной за семью печатями. Он был бы смущен, разозлен, неуверен, потерялся бы среди десяти тысяч людей.
Рим после Сицилии подготовил его к пониманию Соединенных Штатов. А большое путешествие в одиночку, со специально для него подготовленным путеводителем дало все необходимые знания.
Каждую неделю ему присылали десять стодолларовых чеков. Путеводитель указывал, где остановиться и что делать. До этой недели мафия не должна была замечать Джонни Колини, бывшего бандита Джулиано.
Теперь настало время испытания. На вилле под Римом великий человек, Джонни Кул, Джиованетти Колини, хотел посмотреть, достоен ли его избранный сын оказанного доверия. Для Джулиано - молодого Джонни Колини - проиграть значило не встретить двадцать восьмой день рождения. Проиграть и жить такого шанса не было.
Дни его летели быстрее, чем у выпускника, готовящегося к докторской. Каждую неделю он читал журналы, каждый день - газеты пяти городов, "Харперс", "Атлантик", "Таун энд кантри", "Эсквайр", "Плейбой", "Тру", "Аргози", специальный сборник современных новелл, "Варьети" и "Морнинг телеграф", каждый день ходил на тщательно отобранные фильмы, каждую ночь по три часа смотрел телевизор. Ему нравилось читать, а общение с американцами в Риме объяснило, что в прочитанном правда, а что ложь. Он смотрел бейсбол, футбол, хоккей, собачьи бега и состязания колесниц в Рузвельте, борьбу и кэтч. Он учился играть в гольф с приятелями по Риму.