Он сжал мою левую ладонь и всмотрелся в темно-синий глаз, который сам же и вытатуировал. Постучал по зрачку. Один раз. Второй.
— Я громко и четко слышал твои призывы.
Я выдернула руку:
— Верни меня обратно. Немедленно. Я не хочу, чтобы меня крали, как вещь.
— Вряд ли можно было выбрать более удачное время, — пожал плечами Ризанд. — Возможно, Тамлин не заметил, что ты собиралась отказать ему в присутствии всего двора. Возможно, ты сумеешь целиком свалить вину на меня.
— Какой же ты наглец! Ты всем дал понять, что у меня имеются… сомнения.
— Это вместо благодарности? Впрочем, мне пора бы привыкнуть.
Я с трудом втянула в себя воздух.
— Чего ты хочешь от меня? — без обиняков спросила я.
— Чего хочу? Прежде всего хочу услышать слова благодарности. Обыкновенное «спасибо». Далее я хочу, чтобы ты сняла это отвратительное платье. Ты в нем выглядишь… — Рот Ризанда искривился в гримасу. — Выглядишь как наивная, доверчивая дурочка. Именно такой тебя хотели бы видеть твой суженый и его жеманная жрица.
— Ты ничего не знаешь ни обо мне, ни о нас.
Риз понимающе улыбнулся:
— А Тамлин? Много ли он знает о тебе? Он когда-нибудь поинтересовался, почему тебя выворачивает каждую ночь или почему тебе тяжело находиться в некоторых комнатах и тяжело смотреть на некоторые цвета?
Я застыла. С таким же успехом Риз мог бы раздеть меня догола.
— Убирайся из моей головы, — потребовала я.
Тамлину хватало собственных ужасов, с которыми ему приходилось справляться.
— Я то же самое могу сказать и тебе, — заявил Риз, отходя на несколько шагов. — Думаешь, мне приятно просыпаться каждую ночь и смотреть, как тебя рвет? Все, что с тобою происходит, ты отправляешь по связующим нас нитям. Я пытаюсь уснуть, а вынужден лицезреть твои спектакли, да еще и сидя в первом ряду.
— Мерзавец!
Ответом мне стал очередной смешок. Но я не собиралась расспрашивать его о связующих нитях. Он бы хотел увидеть неподдельное любопытство на моей физиономии. Не дождется.
— Обо всем остальном, что мне требуется от тебя… — Риз умолк, махнув рукой в строну стены с дверями, — я расскажу тебе завтра, за завтраком. А сейчас предлагаю вымыться и отдохнуть.
Он окинул меня взглядом, и снова я уловила в его глазах гнев, вызванный моим нелепым платьем и такой же нелепой прической.
— Правый вход. Спустишься по лестнице на один этаж. Там твои покои.
— И ты не бросишь меня в тюремную камеру? — вырвалось у меня.
Я сразу же пожалела о собственной глупости. Зачем показывать страх и давать Ризу лишний козырь?
Однако мои слова лишь позабавили его.
— Фейра, ты не моя узница. Мы с тобой заключили уговор, и я придерживаюсь его условий. Ты будешь моей гостьей, со всеми существующими привилегиями. Никто из моих подданных не посмеет тебя и пальцем тронуть, не говоря уже о причинении тебе вреда. Более того, я не потерплю даже дурных мыслей о тебе.
С трудом ворочая отяжелевшим языком, я спросила:
— А где же твои подданные?
— Часть живет внутри горы, — ответил Риз, кивая на пол. — Им строжайше запрещено показываться в моей резиденции. Кто появится здесь без разрешения, подпишет себе смертный приговор.
Наши глаза встретились. Похоже, он не только видел, но и чувствовал страх, охвативший меня.
— Амаранта не отличалась особой выдумкой, — продолжал Ризанд, сдерживая раздражение. — Мой подземный двор у многих вызывал неподдельный страх, потому она и решила устроить себе нечто подобное, осквернив священную гору Притиании. Да, Фейра, мой двор находится в недрах горы. Твой Тамлин решил, что я насильно загоню тебя туда. Но хотя я и являюсь правителем двора, он способен управляться без моего постоянного присутствия.
— И когда ты… отведешь меня туда?
Если мне суждено снова оказаться в подземелье, снова увидеть всевозможные ужасы, творящиеся там… Я готова просить, даже умолять его избавить меня от такой участи, как бы противно и унизительно это ни выглядело. В том, что касалось моего выживания, я утратила всякую щепетильность.
— Я не собираюсь вести тебя вниз. — Риз передернул плечами. — Здесь мой дом, а двор в недрах горы… у вас, смертных, это называется местом работы. Мне не по нраву, когда одно слишком часто перекрещивается с другим.
— «У вас, смертных»? — удивленно повторила я.
На его лице переливался звездный свет.
— Почему я должен считать тебя иной?
Это был вызов. В уголках его рта застыло легкое изумление. Я подавила вспышку раздражения и задала новый вопрос: