Все мужчины были в головных уборах и набедренных повязках из серой, а то и раскрашенной в разные цвета, тапы. А женщины так и пестрели нарядами из разноцветных тап, а также из раскрашенных травяных плетенок, окаймленных нитками красных и розовых кораллов. И на мужчинах, и на женщинах были бусы из кораллов, ягод, раковин, орехов, акульих зубов.
В предвкушении интересного зрелища люди пребывали в приподнятом настроении, и это еще больше злило Пал-Пола. Поскольку он не прекращал сопротивляться, его пришлось тащить к лелепу четырем мужчинам.
Сопротивляться, конечно, было глупо, но Пал-Пол все равно упирался ногами в землю, вырывался, ему выкручивали назад руки, волочили по земле, а он всё продолжал сопротивляться, пока его не уложили на лелеп животом вниз и не прикрутили руки и ноги веревками из пальмовых волокон. Все это приводило зрителей в восторг.
Распорядителем зрелища был Той-Пой, молодой, толстый, но очень подвижный, мужчина. Он был всего на пару лет старше Пал-Пола, но благодаря необыкновенной расторопности пользовался всеобщим уважением. Когда проводились соревнования, кто быстрее разведет огонь, Той-Пой всегда оказывался победителем, разводи он огонь высеканием, или раскруткой палочки, просунутой в щель сухого дерева. Теперь Той-Пой строгими, но вежливыми окриками удерживал толпу зрителей на положенном расстоянии от лелепа. Следовало наблюдать наказание с расстояния десяти шагов, и Той-Пой неустанно отмерял десять шагов от лелепа в разные стороны, устанавливая таким образом зрителей по кругу.
Рядом с королем Намикио и его тремя женами стояла его дочь Соу-Най, а позади нее, как всегда, Ниуфат. Тибу-Тов, двоюродный по матери брат Соу-Най, стоял рядом со своей второй женой, молодой мускулистой девушкой, которая по сравнению с могучим плечистым Тибу-Товом казалась изящной и маленькой.
Принесли высокое ведро с водой и гибкими ивовыми прутьями – из дома Пал-Пола. Он сам сплел его недавно из широкого лыка и обмазал снаружи смолой, а потом надел его на кол изгороди, чтобы оно высохло на солнце. Теперь смола высохла, и ведро почти не пропускало воду. И было очень обидно, что это его собственное ведро.
Из толпы вынырнул Тав-Чев, пробежал десять шагов пустого пространства, присел перед Пал-Полом. Никто не имел права приближаться к месту наказания, но распорядитель Той-Пой не посмел остановить будущего короля. Пал-Пол чувствовал мучительный стыд от того, что его сын видит его в таком позорном положении. Тав-Чев коснулся лбом лица Пал-Пола, так что их волосы соприкоснулись, зашептал в ухо:
– Я уговорил мать. Она обещала сечь сразу поперек, так что кровь сразу выступит. Всё кончится быстро.
Пал-Пол в знак признательности провел щекой по волосам сына. Чувство стыда и позора ушло. Десятилетний мальчик, единственный в толпе односельчан, кто ему сочувствовал, был его преданным другом, готовым разделить с ним все его невзгоды.
Тав-Чев отбежал назад к толпе, встал рядом со своим дедом, королем Намикио.
Пал-Пол твердо решил при наказании не проронить ни вздоха, ни стона – никаких звуков, которых нетерпеливо ожидала толпа.
Старейшина Канига вышел в круг пустого пространства вокруг лелепа, встал перед Пал-Полом, готовый наблюдать за исполнением наказания. И тут же в круг вошла Соу-Най, красивая и величественная, с выражением законного гнева на осунувшемся лице. На ней не было цветов и бус. Ее фигуру от плеч и почти до самых колен покрывало цветастое тапи, над выделкой которого работало несколько опытных женщин. Без паузы и предварительных приветственных жестов односельчанам она гибким движением руки вынула из ведра длинный прут, взмахнула им. Пал-Пол не выдержал и зажмурился, и тут же одновременно со свистящим коротким звуком почувствовал жгучую боль от нанесенного удара. По толпе пронесся удовлетворенный гул. Пал-Пол решил больше не щуриться, а смотреть прямо перед собой. А прямо перед ним стоял бесстрастный лысый Канига. При втором ударе Пал-Пол только сжал зубы, чтобы не вскрикнуть, хотя боль была сильнее. Самая острая боль пришлась на одну точку спины, будто к этому месту прикоснулись горящим углем. Пал-Пол понял, что Соу-Най ударила его поперек первого рубца, чтобы на пересечении показалась кровь. Таким образом количество ударов сокращалось. Но кровь не выступила, иначе Канига поднял бы кверху один палец: одна кровь. Вероятно, Соу-Най секла не в полную силу, уступив уговорам сына.