— Айки, зубцы. Сейчас же.
Айки пошевелился, покрывая свои руки тысячами крошечных шипов, которые тут же прокололи одежду и кожу мужчины, и удержали его на месте. Кровь засочилась из множества проколов от шипов. Сверкающие красные капли пробивались наружу и стекали по его чернильночёрному пальто, словно прожилки сквозь мрамор. Кровь, которую я не смогу использовать. Первые потраченные впустую ручейки капали с его пальцев и разбрызгивались по гравию тропинки. Он следил за ними свирепыми глазами, и тёмные клочья отступили. Хорошо. По крайней мере, у него хватило здравого смысла понять, что он побеждён.
— Если ты попытаешься рассеяться, то закончишь как фарш. Как я оказалась в чёртовом списке Круора?
Раздражение исказило его лицо, когда мы с моим зверем так ловко повернули ситуацию в нашу пользу.
— Я не собираюсь удостаивать тебя ответом. Как будто я расскажу кому-то о деталях своей работы.
Эгоизм, даже перед лицом смерти. Должно быть, за всем этим стоял Совет Заклинателей. Если они каким-то образом пронюхали о моих тайных делишках, то скорее наймут кого-нибудь, чтобы убить меня, чем покинут святость Хайрата. Но Круор? Я прикусила внутреннюю сторону щеки. Заклинатели ценили жизнь. Казнь была редкостью. Наём кого-то, кто ходит с тенями, вчистую гарантировал мне смерть. Поскольку меня уже приговорили к пожизненному изгнанию за преступление, которого я, безусловно, не совершала, они, похоже, сочли, что нужен более экстремальный ответ. У меня нет ни малейшего шанса оправдаться. У меня нет шансов вернуться к своему народу.
Сжав руки в кулаки, я уставилась на убийцу.
— Будьте прокляты боги. Убийство сегодня не входило в мои планы.
Хрупкий смех, лишённый юмора, прорезал воздух.
— Если ты убьёшь меня, пришлют другого.
Конечно, он был прав, и я молилась, чтобы мои следующие слова не стали смертным приговором. Мне нужно было избавиться от этой награды. У меня были дела на юге, которые я не могла отложить. Миад был моей единственной надеждой когда-нибудь вернуться домой.
— Тогда отведи меня в Круор.
Его зелёные глаза слегка распахнулись.
— Твоя логика ускользает от меня.
— Хорошо, что в твои обязанности не входит понимать ход моих мыслей. Отведи меня в Круор, или я прикончу тебя. Всё просто и ясно.
— Как будто ты можешь убить меня.
Айки щёлкнул ещё одним пальцем без моей подсказки, и мужчина зашипел.
— О чём ты говорил? — спросила я.
— Хорошо, — он повернул голову, и стал всматриваться в лесную чащу, а потом выставил подбородок влево. — Тебе это не понравится.
Щупальца взорвались вихрем, который окутал весь Китский лес. Чёрные реки хлынули под нашими ногами, и мой желудок вывернулся наизнанку. Нас толкнули вперёд, но при этом мы не пошевелили ни единым мускулом. Переплетающиеся тени проносились сквозь нас, вокруг нас, несли нас к месту назначения, которое я даже не могла определить. Слёзы защипали в уголках моих глаз, и я втянула воздух.
А потом мы резко остановились, внешний мир обрушился на нас, и темнота внезапно отступила. Я прижала кулак с побелевшими костяшками к животу и посмотрела на убийцу в хватке Айки. Его ухмылка сводила с ума.
Комфорт «Полуночного Шута» теперь казался таким далёким.
Я медленно раскрыла кулак и увидела свой символ Заклинателя, взвешивая возможности Айки и моё очевидное безумие относительно времени. У каждой твари была слабость, и его уязвимостью была долговечность. Два часа силы на каждые двадцать два часа сна. С каждой проходящей минутой конечность Айки отступала к основанию, вскоре она исчезнет вместе с его существом. Вопреки его воли, он скоро вернётся в царство тварей, где будет восстанавливать свою выносливость.
У меня оставалось пятнадцать минут, плюс-минус.
Отступив в сторону, я указала на лес.
— Давай покончим с этим. Айки, подними его, — его шипы немного отодвинулись, и Айки прижал мужчину к груди, как ребёнка-переростка.
Убийца усмехнулся, с его губ сорвались неразборчивые проклятия.
Пустота перенесла нас ближе, но я всё ещё не могла разглядеть скрытый грот смерти, известный как Круор. Но всё же уже могла ощутить. Тяжесть глаз и теней. Мои волосы встали дыбом, пока мы пробирались сквозь удушливую листву, темнота капала с ветвей, как липкий сок. Над нами пронзительно кричали птицы, слышался скрежет перьев, когда они взлетали, кружась и поднимаясь вверх, преследуя заходящее за горизонт солнце. Заскрипела тяжёлая ветка. Тень, более человеческая, чем ночь, металась от одного дерева к другому. Убийца смотрел вслед фигуре, не говоря ни слова, но на его лице было написано самодовольство. Значит, один из его братьев собирается предупредить остальных.