— Я не собираюсь брать тебя вместо нее, — сказал он.
— Не смей притворяться, что между нами есть что-то еще, кроме секса.
Он приподнял бровь.
— Мы снова это делаем? Где ты притворяешься, что влечение, которое мы чувствуем, не более чем похоть.
— Я не притворяюсь. Я пришла сюда, чтобы убить тебя. То, что мое тело хочет тебя трахнуть, не означает, что у меня есть к тебе какие-то чувства, — выплюнула я. — Это снимает стресс. Преодолевает напряжения. Или, может быть, это потому, что ты знаешь, как доставить удовольствие женщине, и мне это понравилось. Или, может быть, я повреждена и сломлена. Что бы это ни было, это ничего не значит.
— И это все? — его губы сжались в жесткую линию.
— Вот и все. Ты знаешь, что между нами больше ничего нет. Я говорила тебе это сто раз. Я ненавижу тебя. Как я могла бы не ненавидеть? Ты убил моих людей. Ты убил моего отца. Я видела, на что ты способен. Я видела твою тьму.
Я произнесла эти слова с такой решимостью, что сама почти поверила в это.
— Я мог бы сказать то же самое о тебе, принцесса.
Он придвинулся ближе ко мне, тени, отбрасываемые угасающим огнем, подчеркивали все изгибы его мышц.
— Я видел, как ты приветствовала гнев, когда вонзала свой меч в плоть. Я видел, как ты убила безоружного человека без угрызений совести. Эта тьма, о которой ты говоришь? Возможно, это моя тьма привлекает тебя. Подобное взывает к подобному, астери.
— Я совсем не похожа на тебя, — сказала я сквозь стиснутые зубы.
Но он затронул что-то глубоко внутри меня. Что-то, что я не хотела выпускать. Я отбросила это, не желая разбираться в чувствах, бурлящих в глубине.
— Я сделала то, что должна была сделать, и я продолжу делать то, что должна.
Я подняла свой брошенный кинжал, нацелив острие на него. Он шел вперед, пока лезвие не коснулось его обнаженной груди, прямо рядом с уже зажившей раной. У меня перехватило дыхание, но я стояла на своем.
Райвин ухмыльнулся, придвигаясь ближе, лезвие пронзило его кожу. Алая струйка скатилась по его великолепному торсу.
— Это то, чего ты хочешь? — спросил он. — Увидеть меня мертвым?
— Я хочу защитить свою сестру, — сказала я.
— И ничего больше?
— Больше ничего быть не может.
Мое и без того разбитое сердце боролось с моими словами, как будто что-то глубоко внутри меня пыталось вырваться на свободу. Я подавила это.
— Если ты настаиваешь на том, чтобы играть именно так, я соглашусь с этим. Просто не ожидай от меня ничего другого.
— Все, что мне нужно от тебя, это чтобы моя сестра была спасена, — сказала я ледяным тоном, хотя мое сердце угрожало разбиться.
Мои слова должны быть правдой. Я не должна ничего чувствовать к нему. Почему я чувствовала, что предаю всех сразу? Быть с ним было предательством; но отрицать свои чувства к нему было почти хуже.
То, чего я хотела или что я чувствовала, ничего не значило. Если бы я осталась, в то время как София отправилась к монстрам, я бы никогда себе этого не простила. По крайней мере, я могла попытаться бороться.
— Отведи меня вместо нее, — приказала я.
— Ты не знаешь, о чем просишь, — сказал он.
— Я прекрасно справилась с тобой. Думаю, я смогу справиться с королем.
— Это то, чего я боюсь, — сказал он.
Мой лоб нахмурился.
— Что это должно означать?
— Ты мастер соблазнения, — сказал он. — Просто еще один мужчина, которого ты можешь дразнить и мучить. И ты называешь меня монстром.
— Ты монстр.
— Да, это я.
— Когда мы отправляемся? — спросила я.
Он взглянул в сторону окна. Небо уже было темно-синим, цвета приближающегося восхода солнца.
— Сейчас тебе следует собрать вещи. Я пришлю за тобой Ванта. Ты, кажется, нравишься ему по какой-то странной причине.
Прежде чем я смогла передумать или сказать что-то, о чем потом пожалею, я ушла.
Направляясь в свою комнату, я сдерживала слезы. Это было то, о чем я просила. Чего я хотела. Почему это казалось таким неправильным?
Айрис спала в кресле у моего окна, на столе горела масляная лампа. Она вздрогнула, когда за мной закрылась дверь.
— Ваше высочество. С вами все в порядке? Когда вы не вернулись, я опасалась худшего. Я подумала, что, возможно, каким-то образом Конос победил.
— Он победил, — сказала я с горечью.
— Что? — ее тон был хриплым, удивленным. Она действительно понятия не имела, что произошло прошлой ночью.
— Они убили почти всех наших стражников.
Я хотела рассказать ей о своем отце, но как я могла произнести эти слова, когда я только что встала с постели его убийцы? Мой желудок скрутило, и желчь подступила к горлу.