София погладила меня по волосам.
— Да, Дэвид мертв. Посол рассказал нам, как он погиб, защищая тебя. Как нам так повезло, что он был в городе в то же время? Я не могу представить, что было бы без него.
Мой лоб нахмурился.
— Что? Это не…
— Тише, — София поцеловала меня в лоб, — ты через многое прошла.
Подожди здесь. Я позову целителя.
Я смотрела ей вслед, моя голова кружилась, когда я пыталась вспомнить события боя. Этого не было, не так ли? Возможно ли, что я что-то неправильно помнила?
Моя комната была такой же. Она выглядела точно так же, как в прошлый раз, когда я была здесь. Белые занавески развевались на ветру. Мой письменный стол и туалетный столик были там, где им и положено быть. Моя кровать выглядела так же. Арочный дверной проем, ведущий в мою ванную комнату, был таким же.
— О, слава Аполлону, — сказала Мила, влетая в комнату со свертком постельного белья в руках.
Она бросила его на мой стол, затем подошла ко мне.
— Как ты себя чувствуешь? Я могу тебе что-нибудь принести?
— Я еще не уверена, — призналась я. — Как долго я здесь нахожусь?
— Три дня, — сказала она, прищелкнув языком, как будто я была непослушным ребенком. — Я начала беспокоиться, что ты не проснешься.
— Даже я знаю, что она слишком упряма для этого, — вмешался мужской голос.
Я оглянулась и увидела Райвина, стоящего в дверном проеме моей комнаты. Мои глаза изучали его на предмет травм. Сегодня он был в темно-серой тунике и черных брюках, выглядя таким же красивым, как и всегда. Он был небрит, а его темные волосы были взъерошены, как будто он несколько дней не удосуживался посмотреться в зеркало. К его чести, это делало его еще более привлекательным.
— Посол отнес тебя обратно во дворец, — объяснила Мила. — Если бы не он, ты была бы мертва.
Я сглотнула, вспомнив полученную травму.
— Я думала, что умру.
— Не в мое дежурство, — сказал Райвин.
Мила сжала губы в тонкую линию. Я могла представить, насколько противоречиво она себя чувствовала, потому что я чувствовала то же самое. Мои эмоции были в беспорядке. Облегчение от того, что я была жива, вина за тех, кто был потерян, и абсолютное замешательство по поводу того, почему Райвин вообще потрудился спасти меня. Я должна сказать спасибо, но я не могла заставить себя подобрать нужные слова.
— А твои люди?
Вместо этого я спросила, проявляя заботу единственным доступным мне в данный момент способом.
— Мы потеряли только одного, — сказал он.
Я кивнула, вспоминая волка, которого я утешала, когда он испускал свой последний вздох. Это был тот, о ком говорил Райвин? У меня было так много вопросов, но я не собиралась задавать их в присутствии Милы.
— Я рад, что ты проснулась, — сказал Райвин. — Я проверю тебя позже.
Целитель суетливо вошёл, протиснувшись мимо Райвина.
— Вон. Все вон.
Мила бросила на него злобный взгляд, но подчинилась, и вскоре я осталась наедине с Мифиусом, лучшим целителем моего отца. Древний человек заботился о нашей семье с тех пор, как мой дед был королем. Тот факт, что он все еще был рядом, было свидетельством его способностей.
Он сел на стул возле моей кровати, который раньше занимала София, затем посмотрел на меня крошечными глазками, окруженными морщинками. Его кожа была тонкой, как бумага, и покрыта темными пятнами. Крошечные пряди белых волос проросли из его головы, а более грубые белые волосы росли в ушах, носу и над двумя кустистыми белыми бровями.
Он проверил мою руку, нежно проведя грубыми пальцами по моей ране. Я поморщилась, готовясь к боли, но ничего не обнаружила. Сбитая с толку, я посмотрела на место пореза. Мой лоб нахмурился. Это был розовый, почти заживший шрам. Была некоторая затяжная болезненность, но все было не так плохо, как должно быть. Может быть, в тот момент я думала, что все было хуже?
— Мне нужно проверить твои ребра, — сказал он.
Я кивнула, затем медленно стянула простую белую ночную рубашку, в которую кто-то меня одел, выше талии, так что обнажились ребра. Мой живот был обмотан белыми бинтами, сквозь материал проступали пятна ярко-красной крови.
Мифиус медленно обнажал рану, слой за слоем, пока не исчез весь материал. Его нахмуренный лоб заставил меня задержать дыхание. Он залатал достаточно моих ран, чтобы я могла распознать беспокойство на его лице. Я приготовилась взглянуть на гноящуюся рану, ожидая увидеть признаки инфекции.
Он положил окровавленные бинты на край кровати, и я моргнула, глядя на рану. Прокол от меча выглядел так, будто заживал неделями. Рана уже затянулась, кожа восстанавливалась сама собой. Фиолетовые и желтые синяки покрывали мой живот и грудь, вероятно, из-за болезненного дыхания. Я спала всего три дня. Оно еще не должно покрыться коркой.