— Я знаю, — согласилась я. — Чем я могу помочь? Могу ли я что-нибудь сделать?
Она покачала головой.
— Пока нет. Я просто хотела тебе сказать, — она встала.
— Ты уже уходишь? —
спросила я.
— Мне жаль. Сегодня вечером пир Выбора.
— Ты все еще придерживаешься этого после того, что случилось со мной? После того, что происходит у стены? Разве нет проблем посерьезнее?
Пиршеством Выбора был банкет во дворце, устроенный для всей знати и всех, кого мой отец считал достаточно важным, чтобы смешаться с делегацией Коноса. Я знала, что это популярное мероприятие, и ходили слухи, что если вы придете, то вашим детям не придется выбирать. Я задавалась вопросом, насколько это правда. Никто из нас не знал, какими методами выбирали тех, кто отправится в путешествие в один конец в Конос.
— Отец говорит, что мы не можем отменить встречу и показать слабость Коносу. Они ожидают, что мы отпразднуем это так же, как отпраздновали бы, если бы на тебя не напали, — сказала она.
— Что, если драконы нашли способ напасть? Или что, если люди, которые причинили мне боль, пойдут за тобой или отцом? Что, если они проникнут внутрь с гостями?
— Тогда, я полагаю, мы посмотрим, смогут ли все новые стражники, которых мы наняли, выполнять свою работу должным образом. Ты не была защищена там. Отец совершил ошибку, не отправив никого из наших стражников. Он не сделает этого снова. Мы готовы, Ара. С нами все будет в порядке.
Я нахмурилась. Она не знала, что некоторые из наших стражников были среди тех, кто причинил мне боль. Я должна была рассказать отцу. Он не мог продолжать это событие, не зная. Мы все можем быть в опасности.
— Ты знаешь, он не зашел.
— Я знаю, — согласилась она.
— Почему? — я спросила.
— Ты знаешь почему, — сказала она.
Я знала. Он тоже никогда не навещал нас, когда мы были больны в детстве. Он верил, что проклянет нас, если будет умолять сохранить нам жизнь. Очевидно, он провел несколько дней рядом со своей матерью, когда она заболела, когда он был всего лишь ребенком. Когда она умерла, он поклялся, что никогда не будет просить пощады для других. Он чувствовал, что его молитвы прокляли ее. По сей день, каждый раз, когда кто-либо из нас был ранен или болен, он оставался далеко, пока мы не исцелялись.
Я прогнала эту мысль прочь. Было душераздирающе представить ребенка, наблюдающего, как умирает его собственная мать. Он, должно быть, чувствовал себя таким беспомощным и одиноким.
— Сходи к нему завтра, — предложила Лагина. — Я знаю, он захочет тебя увидеть.
— Я не останусь на ночь, когда состоится эта вечеринка, — предупредила я.
— Да, останешься, — настаивала она. — Мифиус сказал, что тебе нужен отдых.
Единственная рана, которую я могла чувствовать, была новой, полученной прошлой ночью. Худшее было исцелено. Я выздоровела, но не должна была. Я знала, что время, проведенное в моей комнате, было больше для того, чтобы создать мне легенду, чем что-либо еще.
— Я в порядке.
— Тебя ударили ножом, — сказала она.
Я нахмурилась. Если я не хотела, чтобы она знала о магии, я не могла с ней спорить.
— Хорошо. Но можешь взять оружие сегодня вечером?
Она ухмыльнулась, затем приподняла платье, чтобы показать кинжал, прикрепленный к ее икре.
— Райвин даже показал мне, как им пользоваться.
Выражение моего лица омрачилось.
— Посол?
— Кто может быть лучше? — она пожала плечами. — Я знаю, что вы с Дэвидом были близки, но его здесь нет, чтобы просить.
У меня сдавило грудь. Дэвид. Каждый раз, когда его лицо заполняло мое поле зрения, я чувствовала, что не могу дышать.
— Мне жаль. Мне не следовало упоминать его.
Выражение лица Лагины стало сочувственным.
Я тяжело сглотнула, все еще не понимая, как все закончилось. Он предал меня, но я предала его хуже. Он передал меня людям, которые желали мне зла, но я была той, кто фактически прикончил его.
— Все в порядке. Он знал, на что подписался, — сказала я, пытаясь выдать свою реакцию за чистую скорбь по поводу его кончины. Что бы подумала обо мне моя сестра, если бы узнала, что я сделала?
— Он будет удостоен чести после выбора. Отец собирается провести фестиваль в честь тех, кто защищал тебя, — объяснила она.
Я напряглась. Фестиваль в честь группы предателей. Но что может быть хуже? Публичная охота с целью найти любых заговорщиков, сеющих страх и гнев, или празднование в честь храбрецов, отдавших свои жизни за корону. Одно посеет недоверие и страх; другое даст людям надежду и продемонстрирует могущественного монарха.