Внезапно я поняла настоящую причину, по которой Райвин сказал то, что он сказал. Это все была политика. Внешний вид.
Он понимал, какое волнение может вызвать правда.
Что заставило меня задуматься, насколько глубоко это простиралось.
Поверили бы кто-нибудь еще, что они действительно встали на нашу защиту, и почувствовали бы себя так, словно их предали? Или они ободрились бы, узнав, что им это сошло с рук? Удерживало ли их от опрометчивых действий притворство, что все в порядке? Или они собирались убить нас всех?
Вот почему я ненавидела политику. Правда редко была тем, что преподносили.
— Похороны? — Я спросила, в основном потому, что мне нужно было сменить тему. Но также и потому, что я хотела знать.
— Иштван говорит, что это должны быть частные похороны в храме. Что-то о звездах в день его смерти. — Ее рот раздраженно скривился.
Я старалась не показывать своего облегчения. По крайней мере, от меня не ожидали бы присутствия.
— Тебе следует отдохнуть, — сказала она. — Я приду проведать тебя позже.
Как только она закрыла за собой дверь, я вскочила с кровати. Я ни за что не осталась бы в этой комнате, пока готовился банкет на сегодняшний вечер.
Все мои сестры будут присутствовать, и хотя там будут стражники, некоторые из этих стражников были частью группы, которая напала на меня. Им нельзя было доверять.
Мила вошла в комнату, и я остановилась, чтобы прикрыть грудь, моя ночная рубашка уже валялась на полу. Когда я увидела, что это Мила, я облегченно вздохнула. Мне не нужно было, чтобы мои сестры или Мифиус говорили мне оставаться в моей комнате.
— Ты должна отдыхать, — сказала она, ее взгляд переместился на мои раны.
— Мне намного лучше. Рана оказалась не такой серьезной, как они думали, — сказала я.
— Я видела их, когда тебя привели. Я сама очистил кровь. Ты была бледна как смерть, что-то бессвязно бормоча.
Это была новая информация.
— Думаю, я быстро исцеляюсь.
Она хмыкнула, затем подошла к моему гардеробу.
— Я так понимаю, тебе нужно что-нибудь для сегодняшней вечеринки?
— Да, — сказала я. — Но пока сойдет брюки и туника.
— Все ожидают, что ты будешь отдыхать, — сказала она, не глядя на меня.
— Я знаю, — согласилась я.
— Что бы ни было сделано, благодаря чему ты все еще жива, я благодарна, — сказала она.
— Спасибо, — ответила я.
— Но, пожалуйста, пообещай мне, что будешь осторожна сегодня вечером. Я думаю, что-то назревает. Что-то большое. И у меня такое чувство, что ты прямо в эпицентре этого.
Это напомнило мне о предупреждении Иштвана.
— Что ты слышала?
Она покачала головой.
— Бормотание. Странные травмы. Пропавший персонал. Всеобщий страх. Никто не может точно определить причину, но с тех пор, как прибыла та делегация, все пошло не так, как должно.
ГЛАВА 15
— Ты жива, — решительно сказала королева Офелия.
Мой отец встал, слуга позади него пытался вовремя отодвинуть для него стул. Я проигнорировала разочарованный тон в голосе Офелии и наслаждалась кислым выражением ее лица, когда она смотрела, как мой отец мчится ко мне.
Он подхватил меня на руки, сжимая так сильно, что я ахнула. Он быстро отстранился, держа меня на расстоянии вытянутой руки.
— Прости. Я уверен, тебе все еще больно. Мне не следовало тебя обнимать.
— Я в порядке, — заверила я его. — Готова покинуть свою комнату.
Его брови нахмурились, когда он осматривал меня, его взгляд задержался на отметинах на моем горле. Вместо того, чтобы пытаться скрыть их, я подумала, что их будут рассматривать как следы моей атаки. Это была единственная незажившая рана.
— Мифиус согласился?
— Он думал, что мне следует подольше полежать в постели, — призналась я. — Но как это будет выглядеть, если меня не будет на вечеринке сегодня вечером? Те, кто напал на меня, будут думать, что победили. Что они убили меня, или что я боюсь.
Мой отец ухмыльнулся.
— И ты всегда говоришь, что у тебя не было стремления к политике.
Я могла чувствовать нарастающее напряжение в комнате, даже не глядя на королеву.
— Ты знаешь, что меня все это не интересует. Ты попросил меня сделать шаг вперед, внести свой вклад в семью, так что мне нужно быть там.
Мой отец похлопал меня по плечу, затем быстро отдернул руку.
— Прости. Я не уверен, где ты исцелилась. Но я горжусь тобой. Если ты будешь готова к этому, я думаю, это послужит очень четким сигналом нашим врагам.