— Ара, не уходи, — позвал Райвин.
Я замерла, но не обернулась.
— В твоей комнате ждет обнаженная женщина.
— Она ничего не значит, — сказал он.
Я обернулась.
— Почему меня должно волновать, что она значит для тебя?
Но мне было не все равно. Даже когда я произносила эти слова, боль, которая не была такой же, как та, которую я чувствовала к Миле, заполнила мою грудь.
Мне было не все равно.
И я ненавидела то, что меня это волновало.
Впрочем, все это не имело значения. Не имело значения, почувствовала ли я что-то неподобающее к послу. Это было ненастоящим. И это было неправильно. Это была какая-то странная реакция на то, что я разделила с ним опыт жизни или смерти. Или это было потому, что он был нечеловечески красив.
Акцент на бесчеловечной части.
Он был монстром, и я не хотела иметь с ним ничего общего.
Он может трахнуть другую женщину. Он может трахнуть столько других женщин, сколько захочет.
До тех пор, пока он держиться подальше от меня.
— Я клянусь тебе, мои люди никогда бы не сделали ничего подобного, — заявил Райвин, как будто ища моего признания.
Он не собирался его получать.
— Держите своих людей в узде, или я найду способ сделать это сама.
Мы оба знали, что я бесполезна против людей из Коноса, но я была в ярости. И я знала, что если до этого дойдет, я сделаю все, что в моих силах, чтобы сразиться с ними. Я любила свой народ, и я уже причинила им достаточно вреда, чтобы защитить эту делегацию. Защищать и поддерживать договор, который я не подписывала.
— Не говори со мной больше, — предупредила я.
Не имело значения, о чем просил меня мой отец. Поскольку Катерина пропала, а драконы приостановили свою атаку, я знала, что вряд ли он согласится позволить мне служить на стене в ближайшее время. Все мои планы были отложены, и я не могла не винить во всем Коноса. С тех пор, как они прибыли, ничего не шло как надо.
— Я хотела бы вернуться в свою комнату, — сказала я, повернувшись к Аргусу.
Он кивнул.
— Конечно, принцесса.
Когда я добралась до своей комнаты, я позволила Аргусу открыть для меня дверь. Я вошла внутрь, и стражник последовал за мной, закрыв за собой дверь.
Мои брови приподнялись.
— Я могу тебе чем-нибудь помочь?
— Я хотел, чтобы ты знала, что я ошибался на твой счет, — сказал он.
— Что ты имеешь в виду?
— Могу я говорить свободно? — спросил он.
Я кивнула.
— Я наблюдал, как ты тренируешься с другими стражниками, и подумал, что все это шутка. Избалованная принцесса, которой было скучно, — признался он.
Мой рот скривился в сторону. Я не была удивлена. Многие стражники не желали проводить со мной спарринг, и мне не разрешалось участвовать в реальных тренировках.
— Но ты действительно это имеешь в виду, не так ли?
— Что это значит? — спросила я, немного более настойчиво, чем хотела.
— Что ты будешь защищать свой народ, — сказал он.
— Слышать, как ты угрожаешь послу, — он усмехнулся, — это было либо невероятно храбро, либо невероятно глупо.
— Как ты думаешь, что это было?
— Возможно, и то, и другое, — сказал он. — Но я хочу, чтобы ты знала, я собираюсь поговорить с другими стражниками. Мы рады видеть тебя на наших тренировках в любое время. И если кто-нибудь из них заденет тебя за живое, они смогут обсудить это со мной.
Я втянула воздух, позволяя моей груди расшириться. Его слова вселили в меня надежду.
— Спасибо.
Он кивнул, затем открыл дверь.
— Увидимся, принцесса.
ГЛАВА 17
— Мила?
Я импульсивно позвала ее по имени, когда вошла в свою ванную, затем вздрогнула, когда реальность нахлынула на меня. Она ушла, и она никогда не вернется. Это казалось нереальным. Я почти ожидала, что она войдет в мою комнату.
Но она никогда больше не войдет в мою комнату. Мое горло обожгло, а на глаза навернулись слезы. Я была так полна ярости, когда шла в комнату Райвина, что не позволила себе почувствовать боль от ее потери. Сначала Дэвид, теперь Мила. Я опустилась на пол и прижала колени к груди. Это было слишком. Во всем виновата та глупая делегация. Райвин и его люди стали причиной всего этого. Мила никогда больше не увидит свою мать. Дэвид не сможет присутствовать на свадьбах своих сестер. Их жизни были несправедливо оборваны, и мне казалось, что во всем этом была моя вина.
Все это было связано со мной так же сильно, как и с Коносом. Я убила Дэвида. А Мила была моей горничной. Что она вообще делала в столовой? Пошла ли она меня искать? Неужели она наткнулась на то, чего не должна была?