Если бы не я, она все еще была бы здесь. Я знала это нутром.
Слезы текли по моим щекам, плечи сотрясались от беззвучных рыданий, сотрясавших мое тело. Мое сердце болело так сильно, что я думала, оно может взорваться в груди. Как я должна была продолжать, как будто ничего не изменилось?
Я дала волю слезам. Я позволила себе выпустить всю тоску, и страдание, и печаль. Нас учили всегда сохранять самообладание; никогда не позволять нашим эмоциям одерживать верх. Но я больше не могла сдерживаться. Это были мои друзья. Или самое близкое, что у меня было к друзьям. Меня охватило сожаление о том, насколько замкнутой я была с Милой и Дэвидом. Я была так обеспокоена тем, что почувствую такую боль, когда уйду, что никогда не хотела такой связи. Теперь это они бросили меня, и я чувствовала, что упустила так много. Я даже не знала их семей. Я не знала, где они жили или в чем они нуждались. Они так много дали мне, но я не впускала их. И теперь они ушли.
Слезы лились до тех пор, пока ничего не осталось. Моя голова пульсировала, а тело болело. Должно было быть что-то, что я могла бы сделать, чтобы почтить их потери.
Шмыгнув носом, я вытерла глаза и проглотила комок в горле. Я больше не собиралась в этом участвовать. После нескольких прерывистых вдохов ко мне вернулось самообладание. Мила заслуживала лучшего. Даже Дэвид заслуживал. Конечно, он предал меня, но он был готов что-то сделать с ситуацией с трибунами. Что я когда-либо делала?
После того, как я плеснула немного холодной воды мне в лицо, большая часть следов моих слез исчезла. Мой отец не поддался эмоциям. Он прислушивался только к голосу разума. Пришло время рассказать ему, что на самом деле произошло, когда на меня напали.
Сестры и мать Дэвида лишились бы пособий по случаю потери кормильца, и я ненавидела это, но на карту было поставлено слишком многое. Вероятно, в деле замешаны другие стражники, и слух о Миле не займет много времени. Если бы они заподозрили, что Конос замешан, был хороший шанс, что они нанесут им новый удар. И на этот раз они могли не ждать, пока те покинут дворец.
Что, если бы они напали, пока одна из моих сестер стояла у них на пути? У них не было проблем с тем, чтобы пожертвовать мной. Я не могла позволить умереть никому, кто был мне дорог.
Аргус и еще один стражник стояли за моей дверью. Я нахмурилась, глядя на них, но быстро изменила выражение лица.
— Оставайтесь на своих постах. Я ненадолго уйду.
Аргус кивнул, мы двое достигли какого-то странного взаимопонимания. Другой стражник был молод, вероятно, моложе меня. Его глаза несколько раз перебегали с меня на Аргуса, явно сбитые с толку. Он понизил голос:
— Я думал, мы должны были держать ее внутри.
— Ты слышал принцессу, — сказал Аргус. — Насколько нам обоим известно, она все еще в своей комнате.
Я кивнула Аргусу, затем ушла, прежде чем кто-либо из них смог сказать что-нибудь еще. Мои босые ноги ступали по полированному мраморному полу. В какой-то момент я сняла обувь, хотя и не помнила, когда это произошло. Это не имело значения. Я не собиралась рисковать, поворачивая назад, на случай, если Аргус передумает.
В разных точках коридоров было расставлено несколько стражников, их присутствие указывало на то, что мой отец, должно быть, чувствует, что мы все еще в опасности. Проблема заключалась в том, что угроза уже была здесь. От наших собственных стражников и делегации Коноса. Это было похоже на матерчатый барьер между тиграми и волками. Хищники воздерживались от нападения друг на друга только потому, что было не совсем подходящее время. Как только этот барьер колыхнулся на ветру и обе стороны поняли, насколько он хрупок, это должно было стать кровавой бойней.
Темные тучи неслись над морем, направляясь к дворцу. Ветер трепал мои волосы, когда я шла по открытому воздушному коридору. Я чувствовала запах надвигающегося дождя и почти ощущала заряд молнии поблизости. Вдалеке прогрохотал гром, низкий и зловещий. Прошло бы совсем немного времени, прежде чем разразилась буря.
Еще больше стражников наблюдали за мной с молчаливым осуждением, когда я проходила мимо. Мне было интересно, на чьей они стороне. Будут ли они лояльны к моей семье? Или они прикончили бы нас, если бы это означало убийство кого-то из Коноса?
Кабинет моего отца был похож на крепость. Шестеро стражников стояли за дверью, свирепо глядя на меня, когда я приблизилась. Это были самые преданные люди моего отца, и я знала каждого из них по имени. Они были с ним ежедневно, но обычно они не ждали за пределами его кабинета. Редко бывало, чтобы здесь стояло так много людей. Я знала, что я была не единственной, кто нервничал из-за того, что надвигалось.