Я пригласила Ианфе в дом, мягко попросив ее приободряющего присутствия. Она приехала, зная все детали произошедшего в кабинете — оставляя все на самотек, потому что Тамлин признался ей во всем, умоляя о прощении Матери, Котла и кого-то еще. В тот вечер я пролепетала ей о своем прощении, продемонстрировав ей свои добрые намерения, рассказывая стражникам и остальным за этим столом, как нам повезло, что Тамлин и Ианфе охраняют наши земли.
Честно говоря, я не знаю, как они связали это.
Как никто из них не увидел, что мои слова — не странное совпадение, а вызов. Угроза.
Последний небольшой толчок.
Особенно когда семь наг ворвались в поместье сразу после полуночи.
Они были убиты до того, как добрались до дома — нападение, остановленное Котлом, пославшим предупреждающее видение никому иному, как Ианфе.
Хаос и крики разбудили поместье. Я осталась в своей комнате, стражники под моими окнами и за дверями. Тамлин сам, задыхающийся и залитый кровью, пришел проинформировать меня о том, что земли снова в безопасности. Что нага была найдена с ключами от поместья, и стражник, потерявший их, столкнется с последствиями с утра. Дурацкая случайность, последнее проявление силы от племени, которое не ушло тихо после правления Амаранты.
Все мы были спасены Ианфе от возможного ущерба.
На следующее утро мы все собрались у бараков, лицо Люсьена было бледным и напряженным, пурпурные пятна залегли под его потускневшими глазами. Он не вернулся в свою комнату прошлой ночью.
Рядом со мной стояли близнецы и Юриан, мрачные и молчаливые, когда Тамлин расхаживал перед стражником, натянутым между двумя столбами.
— Тебе было поручено охранять поместье и людей в нем, — сказал Тамлин дрожащему мужчине, уже раздетому до штанов. — Ты не только был найден спящим у ворот прошлой ночью, но еще и твой экземпляр ключей был утерян, — тихо прорычал Тамлин. — Ты отрицаешь это?
— Я… я никогда не засыпал. Этого никогда раньше не случалось. Должно быть, я задремал на минуту-две, — запинался стражник, веревки удерживали его, он стонал при их натяжении.
— Ты подставил под угрозу жизни всех в этом поместье.
И это не могло остаться безнаказанным. Не тогда, когда близнецы ищут любое проявление слабости.
Тамлин протянул руку. Брон с каменным лицом подошел к нему, чтобы дать ему кнут.
Все стражники и его наиболее доверенные воины сместились. Некоторые прямо смотрели на Тамлина, некоторые пытались не смотреть на происходящее.
Я схватила Люсьена за руку. Это было совсем не для притворства.
Ианфе шагнула вперед, сложив руки на животе.
— Двадцать ударов плетью. И еще один, за прощение Котла.
Теперь стражники злобно смотрели на нее.
Тамлин развернул хлыст, и он вымазался грязью.
Я сделала свой ход. Скользнула своей силой в сознание связанного стражника и освободила его память, которую туго зажала в его голове, и также развязала ему язык.
— Это была она, — выдохнул он, дергая подбородком на Ианфе. — Она взяла ключи.
Тамлин моргнул — и все присутствующие посмотрели на Ианфе.
Ее лицо лишь дрогнуло при обвинении — правда, которую он швырнул в нее.
Я ждала, чтобы увидеть, как она будет противостоять моему демонстрированию силы на солнцестояние, отслеживая ее движения весь день и ночь. После того как я покинула празднование, она ушла в бараки, использовала немного магии, чтобы усыпить его и забрать его ключи. Потом озвучила свои предупреждения о надвигающихся атаках наг… после того, как отдала им ключи от ворот. Вчера ночью она могла поднять тревогу. Чтобы самой спасти нас от реальной угрозы.
Умно — но не сыграет роли во всем, что я приготовила.
Ианфе спокойно сказала:
— Зачем мне брать ключи? Я предупредила вас об атаке.
— Вы были в бараках — я видел вас той ночью, — настаивал стражник, а затем умоляюще посмотрел на Тамлина.
Я поняла, что не страх боли двигал им. Нет, удары были заслуженными, заработанными и обоснованными. Это был страх потерять честь.
— Я думала, что твои стражники, Тамлин, имеют больше достоинства, чем распространять ложь, чтобы избавить себя от какой-то мимолетной боли.
Лицо Ианфе оставалось безмятежным, как и всегда.
Тамлин, к его чести, долго изучал стражника.
Я шагнула вперед.
— Я выслушаю его историю.
Некоторые стражники вздохнули. Некоторые посмотрели на меня с жалостью и любовью.
Ианфе подняла подбородок.
— При всем уважении, миледи, это не вам решать.