И я сказала ей очень ясно:
— Ты никогда не прикоснешься к другому человеку против его желания. Ты никогда не убедишь себя, что они действительно хотят твоего успеха, что они играют в игры. Ты никогда не почувствуешь прикосновений другого человека, если он того не захочет, если это не было совместным решением.
Сильный удар; треск; глухой звук.
— Ты не вспомнишь, что здесь произошло. Ты скажешь остальным, что упала.
Ее безымянный палец выгнулся в неправильном направлении.
— Ты можешь сходить к целителю, чтобы вправить кости. Но не для того, чтобы убрать шрамы. И каждый раз глядя на них, ты будешь вспоминать, что если прикасаться к людям без их согласия, то столкнешься с последствиями, и если сделаешь это снова, то перестанешь существовать. Ты будешь жить с этим страхом каждый день и никогда не узнаешь, откуда он появился. Только страх, что кто-то гонится за тобой, выслеживает тебя, ожидает момента, когда ты отпустишь всю свою стражу.
Тихие слезы боли текли по ее лицу.
— Теперь можешь остановиться.
Окровавленный камень упал на землю. Ее рука была лишь сломанными костями, обернутыми клочьями кожи.
— Будешь стоять на коленях, пока кто-нибудь тебя не найдет.
Ианфе упала на колени, кровь с ее сломанной руки вымазала ее бледные одеяния.
— Я подумывала перерезать твое горло этим утром, — сказала я ей. — Я обдумывала это всю ночь, пока ты спала рядом. Я подумывала об этом каждый день, с тех пор как ты продала моих сестер Хайберну, — небольшая улыбка. — Но я думаю, что это наказание лучше. Надеюсь, ты проживешь долгую-долгую жизнь, Ианфе, и никогда будешь знать покоя.
Я смотрела на нее еще некоторое время, увязывая все свои слова и команды в ее разуме, и потом повернулась к Люсьену. Он поправил штаны и рубашку.
Его расширенные глаза скользнули от нее ко мне, затем к окровавленному камню.
— Слово, которое ты ищешь, Люсьен, — пропел ленивый женский голос, — даэмати.
Мы повернулись к Браннэ и Дагдану, когда они вышли на поляну, ухмыляясь будто волки.
Глава 10
Бранна провела пальцами по золотым волосам Ианфе, щелкая языком при виде кровавого месива, лежавшего у нее на коленях.
— Собралась куда-то, Фейра?
Я сняла свою маску.
— Есть места, в которых я должна быть, — сказала я близнецам, отметив фланговые позиции, которые они слишком небрежно занимали вокруг меня.
— Что может быть важнее помощи нам? В конце концов, вы поклялись помочь нашему королю.
Время — тянут время, пока Тамлин не вернется с охоты с Юрианом.
Люсьен оттолкнулся от дерева, но не подошел ко мне. На его лице мелькнуло что-то вроде страдания, когда он, наконец, увидел украденный патронаш и рюкзак на моих плечах.
— У меня нет преданности тебе, — сказала я Браннэ, когда Дагдан начал исчезать с моего поля зрения. — Я свободна, вольна идти куда хочу и когда хочу.
— Неужели? — размышляла Бранна, поднося руку к мечу на своем бедре.
Я слегка повернулась, чтобы Дагдан не стал в мою слепую зону.
— Такое осторожное плетение интриг все эти недели, такое умелое маневрирование. Не похоже, чтобы ты беспокоилась, что мы будем делать то же самое.
Они не позволят Люсьену покинуть эту поляну живым. Или по крайне мере с неповрежденным разумом.
Он, кажется, осознал это в то же момент, что и я, понимая, что они не раскрыли бы себя, не будучи уверенными, что это сойдет им с рук.
— Возьмите Весенний Двор, — сказала я без шуток. — Он все равно так или иначе рухнет.
Люсьен зарычал. Я проигнорировала его.
— О, мы намереваемся, — сказала Бранна, освобождая меч от темных ножен. — Но еще остается вопрос о тебе.
Я освободила два иллирийских боевых ножа.
— Ты не задавалась вопросом о головных болях? Как вещи кажутся немного приглушенными в определенных мысленных связях?
Мои силы истощались так быстро, становясь слабее и слабее за эти недели –
Дагдан фыркнул и, наконец, обратился к сестре:
— Я дам ей около десяти минут, до того как яблоко подействует.
Бранна усмехнулась, ударяя ногой кандалу из синего камня.
— Сначала мы дали жрице порошок. Измельченный камень фэбейн, перемолотый так хорошо, что вы не смогли увидеть, почувствовать его запах или вкус в вашей еде. Она добавляла понемногу, ничего подозрительного — не слишком много, чтобы заглушить все ваши силы за раз.
Мои внутренности сжались от тревоги.
— Мы были даэмати тысячи лет, девочка, — ухмыльнулся Дагдан. — Но нам даже не нужно пробираться в ее разум, чтобы заставить исполнять наши приказы. Но ты… такая отважная попытка защитить их всех от нас.