Восстанавливаются. Живые и исцеляющиеся. Я напоминала это себе каждый день.
Даже когда я все еще слышала их крики, чувствовала запах их крови.
Но я спрашивала о большем. Не рисковала использовать связь после того первого раза.
Я не знала, мог ли кто-то отследить такие вещи — молчаливое общение между мейтами. Не тогда, когда связь мейтов можно определить по запаху, и я играла в столь опасную игру с ней.
Все верили, что она была разорвана, что тягучий аромат Риса на мне был потому, что он меня принудил, что он засадил этот запах в меня.
Они верили, что со временем, с расстоянием, его запах исчезнет. Через недели или месяцы, вероятно.
И когда он не исчезнет, когда он останется… Вот тогда я нанесу удар, с нужной мне информацией или без нее.
Но если есть вероятность, что с использованием связи его запах будет лишь укрепляться… Я свела к минимуму её использование. Даже если не разговаривая с Рисом, не слыша это коварство и веселье… Я услышу эти вещи снова, обещала я себе снова и снова. Увижу эту усмешку.
И я опять думала о том, какая боль была на его лице в нашу последнюю встречу, думала о Рисе, покрытом кровью Азриэле и Кассиана, когда Юриан и два командира Хайберна рассеялись на гравий главного въезда на следующий день.
Юриан был в той же легкой кожаной броне, весенний ветерок разметал его каштановые волосы по лицу. Он увидел нас стоящими на лестнице из белого мрамора, ведущей в дом, и его губы искривились в самодовольной улыбке.
Я пустила лед по своим венам, холод двора, в котором никогда не бывала. Но я владела подарком от его Лорда, превращая горящую ярость в ледяное спокойствие, когда Юриан направился к нам с видом победителя, держа руку на рукояти своего меча.
Но там были еще и два командира — мужчина и женщина — от которых в моем сердце появился осколок настоящего страха.
Высшие Фэ во всей красе, их кожа такого же красноватого оттенка и волосы идентичного чернильно-черного цвета, как у их короля. Но в глаза бросались их пустые, бесчувственные лица. Отсутствие эмоций, отточенное тысячелетиями жестокости.
Тамлин и Люсьен не двигались, когда Юриан остановился у подножия лестницы. Командир людей ухмыльнулся.
— Выглядите лучше, чем в нашу последнюю встречу.
Я посмотрела на него. И ничего не сказала.
Юриан фыркнул и жестом указал на двух командиров позади его.
— Позволь представить Их Высочества, Принца Дагдана и Принцессу Браннэ, племянника и племянницу Короля Хайберна.
Близнецы — возможно, связаны силами и мысленной связью.
Тамлин, казалось, вспомнил, что они теперь наши союзники и сошел с лестницы.
Он продал нас. Продал Прифиан — за меня. Чтобы вернуть меня.
Дым завихрился в моем рту. Я впустила в себя лед опять, чтобы он исчез.
Тамлин поклонился принцу и принцессе.
— Добро пожаловать в мой дом. Мы подготовили вам комнаты.
— Мой брат и я должны жить вместе, — сказала принцесса.
Ее голос был обманчиво легкомысленным — почти девчачьим. Ничего, кроме полного отсутствия чувств, совершенной власти.
Я почти могла почувствовать едкое замечание от закипающего Люсьена. Но я спустилась с лестницы и сказала как хозяйка дома, которую эти люди и Тамлин ожидали во мне увидеть:
— Мы с легкостью может внести поправки.
Металлический глаз Люсьена зажужжал и прищурился на меня, но я сохраняла лицо невозмутимым, когда присела в реверансе. Для моих врагов. Кто из моих друзей столкнется с ними на поле боя?
Восстановятся ли Кассиан и Азриэль достаточно для того, чтобы сражаться, не говоря уже о поднятии меча? Я не позволила себе зациклиться на этом — на том, как Кассиан кричал, когда его крылья были порваны.
Принцесса Бранна оглядела меня: розовое платье, волосы, накрученные и заплетенные Элис в корону на моей голове, бледно-розовые жемчужины в моих ушах.
Безобидная, милая упаковка, идеальная для Высшего Лорда, которую можно поместить куда угодно по своему желанию.
Бранна поджала губы, взглянув на своего брата. Принц считал так же, судя по его ответной усмешке.
— Если вы закончили разглядывать её, то, возможно, мы могли бы перейти к делу, — мягко прорычал Тамлин в предупреждении.
Юриан издал низкий смешок и пошел по лестнице без нашего приглашения.
— Им любопытно, — Люсьен застыл от наглости его действий, слов. — Не в каждое столетие случается так, что из-за оспаривания владения женщиной начинается война. Особенно из-за женщины с такими… талантами.
Я лишь развернулась на каблуках и начала подниматься за ним.