— Они зверски издевались над безобидными людьми. Я подумала, что богге — одно из немногих существ, способных показать им обратную сторону их развлечений.
Богге выслеживал Ласэн, а когда выследил, мы осторожно заманили это чудовище к шатру Браннаги и Дагдана. Наверное, близнецы еще смаковали учиненное зверство, когда богге устроил им кошмар наяву. Они сумели отбиться, но криков хватало. Им пришлось дать настоящий бой. Мертвенная бледность не покидала их лица даже днем. На нас близнецы смотрели с нескрываемой ненавистью.
Ласэн кашлянул и тоже встал:
— Тамлин, эти смертные были безоружными. По возрасту — почти дети. Фейра потребовала от близнецов не трогать их. Дагдан и Браннага нехотя подчинились, а ближе к ночи устроили охоту и расправу. Если мы позволим Сонному королевству распоряжаться на наших землях, мы больше потеряем, чем приобретем от союза с ними. А богге напомнил им, что у здешних обитателей тоже есть когти.
Не сводя с меня глаз, Тамлин вторично приказал Ласэну:
— Уходи.
В словах ощущалась неприкрытая угроза. На этот раз Ласэн не стал возражать и быстро покинул кабинет, закрыв двойные двери. Я протянула нить в коридор. Ласэн сидел у подножия лестницы. Вслушивался. Шестеро караульных в коридоре — тоже.
Я стояла, выпрямив спину и расправив плечи.
— Тебе не следует говорить со мной подобным образом, — сказала я Тамлину. — Помнится, ты мне обещал, что больше не будешь себя вести, как прежде.
— Ты даже не представляешь, чем мы рискуем.
— Хватит говорить со мной свысока! Или забыл, через что я прошла, чтобы вернуться сюда, к тебе? К нашему народу? Думаешь, твои подданные рады сотрудничеству с Сонным королевством? Думаешь, я не вижу, что́ написано на их лицах? Вопрос: а стою ли я того бесчестия, на какое ты обрек Двор весны?
Дыхание Тамлина вновь сделалось шумным и прерывистым. Прекрасно. Я хотела вышибить его из колеи. Настало время ему услышать правду.
— Чтобы вернуть одну меня, ты нас всех продал, — тихим, холодным тоном продолжала я. — Ты сделал нас рабами… хуже того, шлюхами Сонного королевства. И прости меня, если я теперь пытаюсь вернуть хотя бы часть потерянного.
Из костяшек его пальцев выдвинулись когти. Из горла вырвалось звериное рычание.
— Видно, особы королевской крови заскучали и решили поохотиться на двуногую дичь, а потом хорошенько ее помучить перед смертью, — продолжала я. — Если ты желаешь стоять на коленях перед Сонным королевством, стой. А я пресмыкаться перед ними не собираюсь.
Это стало последней каплей. Тамлин взорвался.
Затрещала ломающаяся мебель. Зазвенели разбитые стекла в окнах.
Но в этот раз я не окружила себя защитной преградой.
Опрокинутый столик сбил меня с ног и швырнул прямо на книжные полки. Я ощутила жгучую боль сразу в нескольких местах и начала сползать на устланный ковром пол. Тамлин подскочил ко мне. У него дрожали руки.
Двери настежь распахнулись.
— Что ты наделал! — крикнул Ласэн.
Он грубо отпихнул оторопевшего Тамлина. Тамлин был настолько потрясен случившимся, что даже не сопротивлялся. Ласэн протянул мне руку, помогая встать.
По щеке у меня ползла теплая струйка крови.
— Тебе надо умыться, — сказал Ласэн, обнимая меня за плечи и выводя из развороченного кабинета.
Я едва его слышала. В голове звенело, а окружающий мир покачивался и вращался.
Караульные (а среди них были Брон и Харт — любимые гвардейцы Тамлина) очумело глазели то на растерзанный кабинет, то на мое лицо.
Что ж, вид у меня был под стать кабинету. Когда мы проходили мимо коридорного зеркала в золоченой раме, я поняла, чем вызван ужас караульных. Глаза у меня были остекленевшими, лицо — мертвенно-бледным, а из большой раны на щеке продолжала капать кровь.
У меня были исцарапаны шея и руки. Но я не возражала против того, чтобы смыть кровь и посидеть в горячей воде. Потом я применю целительные силы — дар верховного правителя Двора зари. А пока пусть полюбуются на меня в таком виде.
— Фейра! — окликнул меня Тамлин.
Я остановилась, зная, что на меня сейчас смотрит множество глаз.
— Я в лучшем виде, — прошептала я. — Прости.
Потом я стерла кровь со щеки и повторила:
— Я в лучшем виде.
Мои слова не убедили никого, а уж тем более Тамлина.
Вздумай я сейчас написать картину, я бы назвала ее «Ловушки и наживки».