Он усмехнулся.
— Когда ты так говоришь, это звучит так незначительно.
— Нет, это не так. В лучшем случае, это тяжело, в худшем — душераздирающе.
Он провёл пальцами по моей щеке, словно её коснулся луч света, или стрекоза, скользящая по поверхности пруда.
— А знаешь, он дурак.
Мы говорили уже не о Пелле Эшере.
«Он не виноват, — хотела ответить я. — Трудно отпустить призраков своего прошлого, когда они не отпускают тебя».
Я не хотела смотреть на него, не хотела читать слишком многого в его глазах, я сосредоточилась на Ангусе, который сидел на тропе и терпеливо нас дожидался.
Но мой разум пребывал в смятении. Я не ожидала этого и не хотела. Я не искала романа с Тейном Эшером, и всё же не могла отрицать связи, которая начинала меня пугать.
— Тейн…
— Не говори этого. Ничего не говори.
— Я должна.
Он прижал палец к моим губам.
— Жизнь слишком коротка, чтобы прожить её в прошлом, Амелия. Оставь его призракам.
Мы вернулись на кладбище, и я повернулась попрощаться у ворот. Мне нужно было поработать до того, как разразится буря, а ещё я хотела побыть одна, чтобы разобраться в своих чувствах. Поцелуй у водопада оставил меня в замешательстве и эмоциональном опустошении. Словно в неизбежном перетягивании каната: желание, всегда, вернуться в Чарльстон, к Девлину — необходимость, сейчас, остаться с Тейном.
— Мне нужно работать, — бодро сказала я.
Сверкнула старая усмешка.
— Ты не избавишься от меня так легко. Думаю, пришло время познакомиться с оставшейся роднёй.
— Что, прости?
— Дорогая тётушка Эмелин. Ты говорила, что хотела её увидеть. — Гром раздавался всё ближе, и он посмотрел в сторону гор. — Ты всё равно уже не сможешь поработать сегодня. Шторм движется слишком быстро.
И его слова подняли порыв ветра, который пронёс шквал опавшей листвы на могилы. Вершины сосен вдоль опушки леса начали клониться и раскачиваться, словно волны в тёмно-зелёном море, и к нам помчалась стена дождя, ударяя по листьям и земле, точно шёпот тысячи призраков. По пятам двигались гром и молния, вспышка за вспышкой. Нас накрывала буря.
Тейн взял меня за руку.
— Давай. Побежали.
Мы могли легко вернуться к машине, но вместо этого помчались по лабиринтам памятников и надгробий, через покойничьи ворота и мимо круга ангелов, чьи лица были повёрнуты к шторму.
Сдвинув дверь мавзолея, Тейн отошёл в сторону, чтобы я вошла. Ангус зашёл за мной, энергично отряхиваясь. Внутри было темно, но молнии вспыхивали сквозь витражи и переливающуюся паутину в углах. Каменные стены были холодными и влажными на ощупь, мавзолей пах плесенью и упадком. Посреди каменного пола вниз уходила длинная лестница, в мёртвую тьму гробницы.
Тейн вклинил что-то под дверь, чтобы не дать ей закрыться, так что в здание поступало немного света с улицы. Я была рада свежему воздуху, заряженному бурей ветру, от которого волосы вставали дыбом и раздувалась паутина.
— Что думаешь? — спросил он. — Всё ещё хочешь её увидеть?
— Да, только...
У него заблестели глаза.
— Боишься?
— Тётушку Эмелин — нет. Но я не в особом восторге от змей и пауков.
— Какой же ты тогда реставратор?
— Осторожный. Ты же не потерял фонарик?
Он потряс брелок.
— Но насколько я помню, там раньше были свечи и, надеюсь, спички. Мне спуститься одному?
— Всё нормально. Я научилась бороться со своими фобиями. Но ты можешь пойти первым.
— Спасибо. — Он спустился в сумрак. — Держись рядом и смотри под ноги. Здесь крутые лестницы.
Ангус, как я заметила, за нами не последовал. Он не хотел спускаться в гробницу.
Я шла прямо за Тейном. Когда он остановился на полпути вниз, я чуть в него не врезалась.
— Что случилось? — спросила я, затаив дыхание.
— Просто пытаюсь вспомнить, где подсвечники. — Он спустился ещё на несколько ступеней и провёл фонариком по каменным стенам. — Ах. Здесь.
Чиркнула спичка, и вспыхнул свет, оживляя гигантские тени на стенах. Ограждая пламя ладонью, Тейн зажёг свечи в подсвечнике и взял нам по одной, убирая фонарик в карман.
Мы прошли оставшиеся ступеньки, и он зажёг побольше свечей внизу. Гробница оказалась больше, чем я ожидала, стены склепов и подземелий исчезали в темноте. Заблестело ещё больше паутины, отсвет отражённого света от серебряных знаков и табличек. Запах гнили становился всё сильнее, и я представила ползучую чёрную плесень в каждом углу и щели.
— Невероятно, — сказала я, и мой восхищённый голос эхом отскочил от каменных стен.