Комната выглядело приятно... но как ни странно обезличено. Никаких фотографий на тумбочке, туалетный столик не заставлен духами и помадой. И ещё я каким-то образом поняла, что нахожусь в комнате Фреи. Но где её личные вещи? Памятные сердцу сокровища? Но потом я вспомнила, что она мертва уже двадцать пять лет. Она навсегда останется семнадцатилетней в призрачном мире, но здесь время не стоит на месте. Вероятно, Тилли давным-давно убрала её вещи.
Над сосновым изголовьем кровати, на полке, одиноко примостился крохотный фарфоровый воробей. Одно из его крыльев было сломано, и мне стало любопытно, почему Тилли его не выбросила. Может быть, это символ её работы с ранеными птицами. Или, что, более вероятно, подарок Фреи, и теперь Тилли поставила его на почётное место над пустой кроватью дочери.
Догадывалась ли она, что Фрею убили? Как я смогу утаить нечто подобное от неё? Но что хорошего узнать сейчас правду?
Ужасная дилемма. Противоречивые чувства скрутили моё сердце, пока я не отрывала глаз от птицы. В некоторых культурах верят, что воробьи переносят души умерших в загробный мир, но в тот момент я не хотела зацикливаться на смерти, не говоря уже об убийстве, поэтому подошла к окну, чтобы выглянуть во двор. Мы находились прямо посреди леса. Я ощущала запах хвои через стекло и шлейф аромата специй, оставшихся от средства Тилли.
Отвернувшись от окна, я нехотя покинула это небольшое убежище и отправилась на поиски хозяйки дома.
Она ухаживала за раненой горлицей на террасе.
Я заглянула в клетку.
Что с ней случилось?
— Сломала крыло, — сказала Тилли, и я подумала о коричневом воробье в синей спальне.
— Она поправится?
— На то божья воля.
Травмированное крыло были надёжно закреплено марлей, но горлица била здоровым крылом от волнения, её крошечные чёрные глазки неотрывно следили за мной. Я не стала подходить ближе, чтобы не создавать птице лишнего стресса.
— Ты лучше выглядишь, — заметила Тилли, насыпая еду в крохотную кормушку.
— Мне и вправду лучше. Спасибо. Не знаю, что бы я делала, если бы не вы. Вы всегда меня выручаете.
Она ничего на это не ответила, и чтобы отвлечься от неловкого молчания, я оглядела уютную террасу. Я заметила птичьи клетки в дальнем конце, старомодные качели и удобную кресло-качалку для бдения. Двор был обставлен столбами с десятками скворечников, на верхушках деревьев царил птичий гвалт и с ветви на ветку постоянно кто-то перелетал. Я подошла к сетчатой двери, чтобы посмотреть на эту картину. Меня увидел Ангус и рысью бросился ко мне, жалобно скуля, чтобы его пустили в дом.
— Тилли, почему на кладбище было столько птиц?
— Давай присядем, милая, — сказала она и прошла на другой конец террасы. Тилли заняла кресло-качалку, а я устроилась на качелях.
— Вы всегда знаете, когда я в беде. Как вы оказались на кладбище этим утром?
— Пришла узнать насчёт работы. Слышала, тебе нужна помощь.
— Кто вам это сказал?
— Так тебе нужна помощь или нет? — спросила она без обиняков.
— Мне всегда нужна лишняя пара рук, но боюсь, я не смогу много платить.
— Мне много и не надо.
Я оглядела уютную веранду и пышный двор. Цвели паучьи хризантемы, а аромат розмарина ощущался даже через сетку.
— Здесь очень спокойно.
— Это дом.
Я устроилась поудобнее, сжав в руке тяжёлую цепь.
— Мы можем поговорить о том, что произошло на кладбище? Там что-то было. Я знаю это.
Она откинула голову на кресло и тяжело вздохнула.
— У меня нет всех ответов, которые ты ищешь. Я только знаю, что оно старое. Старше гор, я полагаю. Возможно, оно существует с начала времён.
— Это призрак?
— Нет, хоть оно с ними на другой стороне. Некоторые называют его демоном. Другие — зверем. Я называю его злом. Чистым злом.
Я с такой силой обхватила цепь, что у меня побелели костяшки.
Тилли встретилась со мной взглядом, и я увидела в блеклых глубинах блеск и сталь. Оно граничило с безумием.
— У него есть сила, но здесь ему приходиться действовать через слабых, питаясь их страхом, ненавистью и жадностью.
— Вот почему вы сказали, что я должна бояться того, что внутри, — произнесла я дрожащим голосом.
Она кивнула.
— Откуда вы все это знаете?
— Я это чувствую, — ответила она. — Предчувствую. С самого детства я всегда знала, когда должно произойти зло. Как и моя мама. Из-за этого люди нас боялись.
— Оно привело вас в лес ночью и сегодня на кладбище. Вы не искали работу. Вы почувствовали, что я в опасности.