Через час после заката мы разбили лагерь среди деревьев. К счастью, на дороге мы встретили всего нескольких людей. Казалось, все затаились, готовясь к войне. Мы преодолели большее расстояние, чем ожидали, а лошади все еще были бодрыми, поскольку погода ранней осени идеально подходила для верховой езды.
– Вы хорошо справились, – сказал Оморес, помогая Зейди спуститься со спины лошади.
Она приземлилась с тихим стоном.
– Правда? Но ведь все, что я делала, это держалась за вас.
Он улыбнулся, в уголках серо-голубых глаз пролегли морщинки. Мне всегда нравился Оморес. Он был добр ко мне с самого начала, хотя и держался несколько отстраненно, в отличие от Грига, который в некотором смысле казался мне старшим братом. Я заметила, что между Григом и Эбб, моей горничной, завязались отношения еще до моего отъезда, но сомневалась, что с тех пор они виделись. Мысль об Эбб, которая была моим единственным другом в Новом Замке, вызвала у меня укол беспокойства. Я надеялась, что с ней все хорошо.
– Вы хорошо держались, – исправился Оморес. – Позвольте мне помочь вам устроиться.
Зейди вежливо возразила:
– Вам наверняка следует позаботиться о лошади. Я помогу разбить лагерь.
Она направилась расчищать территорию лагеря от камней и мусора, пока я распаковывала наши седельные вьюки. Если она и переживала какое-либо недомогание от пребывания на суше, то на удивление хорошо это скрывала. Я оглянулась на Омореса, который все еще наблюдал за моей сестрой, как будто хотел убедиться, что с ней действительно все в порядке, прежде чем заняться лошадьми.
– Значит, ты тоже это заметила, – произнес Талин, испугав меня.
– Что?
– Я полагаю, что наш капитан, возможно, положил глаз на твою прекрасную сестру.
Я повернулась к нему, уставившись во все глаза.
– Оморес? Невозможно. Он весь такой деловой.
Оморес подошел к лошадям, но неоднократно украдкой бросал взгляды на Зейди, собирающую хворост для костра.
– О боже, – сказала я. – Я думаю, что ты, вероятно, прав. Он ведь знает, что она влюблена в Сэми, не так ли? Вот почему она здесь.
– Он знает. И я не думаю, что у Омореса есть какие-то планы жениться. Большинство членов королевской гвардии не делают этого.
– Если он думает, что она из тех девушек, которые могут предать…
Талин усмехнулся и похлопал меня по плечу.
– Остынь. Нет. Я думаю, он просто покровительствует ей.
– Он никогда не вел себя так по отношению ко мне, – пробормотала я, когда мы шли к лагерю.
Талин ухмыльнулся.
– Но ты никогда на самом-то деле и не нуждалась в защите.
‒ Хм.
– Кроме того, – добавил он, прижимая меня к себе, – он все время знал, что если кто-то и попытается защитить тебя, то это буду я.
Я улыбнулась и поцеловала его в щеку.
– Возможно, мне и не нужна защита, но я дико нуждаюсь в массаже плеч.
– Уж с этим, – произнес он с усмешкой, – я справлюсь.
8
На четвертый день Зейди приспособилась к жизни на суше. Ее ни разу не тошнило так, как меня, что, вероятно, объяснялось тем, что мне пришлось всю первую поездку на суше провести в закрытой карете без доступа к свежему воздуху. Она всегда вызывалась заняться готовкой во время наших ночных привалов, в то время как я предпочитала расседлывать лошадей и чистить их. Особое внимание я уделяла Титании, которая доказала, что является необычайно сообразительным и преданным животным.
– Это противоестественно, – бурчал Григ, указывая на Титанию, следующую повсюду за мной по лагерю, что стало ее привычным занятием по вечерам. Я подозревала, что она бы с радостью спала возле меня, хотя даже Талин возражал против этого. Он объяснял это тем, что она могла перевернуться ночью и раздавить меня, но я-то знала, что причина крылась больше в том, что только ночью мы могли быть с ним вдвоем. Он не хотел делиться мной ни с кем, даже с лошадью.
– Оставь ее в покое. – Я протянула Титании огрызок яблока. – Она просто любит меня.
– Ты бы и не обратил на нее внимания, если бы она была собакой, – увещевал Грига Оморес. – К тому же, лучше бы тебе привыкнуть к этому. Говорят, что там, куда мы направляемся, лошади буквально живут в домах.
Зейди подняла голову, отвлекаясь от огня, на котором готовила, и широко распахнула глаза.