Быстрые, как тени, они помчались туда, где оставили виверн, сверкая железными зубами.
Дорин подождал, пока Крошанки дадут ему место, чтобы он мог дать свободу своей магии. Копья льда, чтобы пробить незащищенную грудь врагов или прорвать их крылья.
Половина мысли заставила его ослабить связь с Сейрин, хотя и не освободила ее от силы, которая удерживала ее от нападения. Он просто дал ей достаточно пространства, чтобы переместиться, чтобы защитить себя. Вспышка на другой стороне лагеря сказала ему, что она сделала это.
Допрос будет позже.
Манона и тринадцать достигли виверн и были в воздухе в течение мгновения, вливаясь в хаос, воцарившийся в воздухе.
Крошанки были такие маленькие, такие ужасно маленькие, по отношению к массе виверн. Даже на своих метлах.
И пока они кружили вокруг двух шабашей Железнозубых, стреляя из луков и размахивая мечами, Дорин не мог сделать четкий выстрел. Не с Крошанками, шныряющими вокруг зверей, слишком быстро, чтобы он мог отследить их. Некоторые виверны ревели и падали с небес, но многие оставались в воздухе.
Гленнис выкрикивала приказы с земли, большой лук в ее морщинистых руках был направлен вверх.
Виверна пролетела над головой, так низко ее шипастый ядовитый хвост прорывался через палатку за палаткой.
Гленнис позволила своей стреле полететь за ней, и Дорин повторил ее удар своим собственным.
Копье из твердого льда, торчащее из раненой пестрой груди.
И стрела, и ледяное копье попали в цель, и черная кровь полилась вниз, прежде чем виверна и всадник врезались в вершину и перевернулись через скалу.
Гленнис усмехнулась, ее стареющее лицо светилось.
—Я ударила первой. — она вытащила еще одну стрелу. Такая легкость, даже перед лицом засады.
— Вот бы ты была моей прабабушкой, — пробормотал Дорин и приготовился к следующему удару. Он должен быть осторожен, Тринадцать выглядят так же, как Желтоногие снизу.
Но Тринадцать не нуждались ни в его осторожности, ни в его помощи.
Они врезались в ряды Желтоногих, разбивая их на части, разбрасывая их.
Желтоногие, возможно, и имели преимущество внезапности, но Тринадцать были мастерами войны.
Крошанки падали с неба, когда они были поражены жестокими шипастыми хвостами. Некоторые даже не кувыркались, столкнувшись лицом к лицу с огромными пастями, и больше не появлялись.
—Убирайтесь отсюда! — крик Маноны перешел все границы. — Образуйте линии низко над землей!
Не приказ Тринадцати, а Крошанкам.
Гленнис крикнула, какая-то магия, без сомнения, усилила ее голос.
— Следуйте ее приказу!
Так просто, Крошанки спустились, образуя твердый блок в воздухе над палатками.
Они наблюдали, как Абрахос разорвал горло самца вдвое больше его, и Манона выстрелила стрелой в лицо всадницы. Наблюдали, как зеленоглазые близняшки-демоны окружили трех виверн между ними и отправили их врезаться о склоны гор. Наблюдали, как синяя самка Астерины вырвала всадницу из седла, а затем вырвала часть позвоночника из виверны под ней.
Каждая из Тринадцати отмечала цель ударом через собравшихся атакующих.
У Желтоногих не было такой организованности.
Часовые Желтоногих, которые пытались прорваться сквозь Тринадцать и напасть на Крошанок ниже, налетели на стену стрел, встречающую их.
Виверны могли выжить, но не всадницы.
И с помощью нескольких осторожных маневров, безмозглые звери оказались с перерезанными горлами, кровь была повсюду, когда они врезались в близлежащие вершины.
Жалость смешалась со страхом и яростью в сердце.
Сколько бы этих зверей были, как Аброхас, если бы у них были хорошие всадницы, которые их любили?
Было удивительно трудно выпустить его магию на виверну, которая сумела проплыть над головой, нацелившись прямо на Гленнис, с еще одной виверной на хвосте.
Он сделал это легкой смертью, сломав шею зверя взрывом своей силы, который оставил его задыхающимся.
Он взмахнул своей магией в сторону второй атакующей виверны, предложив ей тот же быстрый конец, но не увидел третьей и четвертой, которые теперь врезались в лагерь, разрушая палатки и щелкая челюстями на чем-либо на своем пути. Крошанки падали, крича.
Но потом Манона оказалась там, Аброхас летел тяжело и быстро, и она отрубила голову ближайшей всаднице. Страж Желтоногих все еще носила выражение шока на ее лице, когда ее голова отлетела.
Магия Дорина исчезла.
Отрубленная голова ударилась о землю рядом с ним и покатилась.
Мелькнула комната, красный мрамор, запятнанный кровью, стук головы о камень, единственный звук за пределами его крика.
«Я не должна была любить тебя».
Голова Желтоногой остановилась возле его ботинок, голубая кровь хлынула на снег и грязь.
Он не слышал, ему было все равно, что четвертая виверна полетела к нему.
Манона проревела его имя, и стрелы Крошанок атаковали.
Глаза Желтоногой не видели никого и ничего.
Зияющая пасть открылась перед ним, широко раскрыв челюсти.
Манона снова выкрикнула его имя, но он не мог пошевелиться.
Виверна наклонилась вниз, и тьма широко распахнулась перед ним, когда челюсти сомкнулись вокруг него.
И тогда Дорин позволил своей магии освободиться от оков.
Одно сердцебиение, виверна проглотила его целиком, ее прогорклое дыхание испачкало воздух.
В следующий момент зверь лежал на земле, он лежал дымящимся трупом.
Дымящимся, от того, что он с ним сделал.
Не из-за дракона, а из-за того, что произошло внутри Дорина.
Тело, которое он превратил в твердое пламя, такое горячее, что челюсти виверны расплавились в ее горле, и он прошел сквозь пасть зверя, как будто это была всего лишь паутина.
Желтоногая всадница, которая выжила в аварии, вытащила свой меч, но слишком поздно. Гленнис прострелила ей горло.
Наступило молчание. Даже битва наверху затихла.
Тринадцать приземлились, забрызганные синей и черной кровью. Их кровь так отличалась от красной кровь Сорши, от его собственной крови.
Железные руки сжали его плечи, и золотые глаза впились в его собственные.