– Если ты ему веришь, то почему борешься за то, чтобы вернуться? – спросил Киеран, и я посмотрела на него. – Разве не это ты делаешь, когда отвергаешь Каса?
– Мой отказ выйти за него замуж не имеет никакого отношения к Вознесшимся, – возразила я. – Дело в нем самом. Он лгал мне во всем.
– Он лгал не во всем.
– Откуда ты знаешь? – возмутилась я. – Что ты знаешь? Даже не отвечай. Это неважно. Он планирует отдать меня за выкуп тем самым людям, которые делали все эти ужасные вещи с ним и многими другими. Планирует вручить меня тем людям, которые, скорее всего, будут использовать меня как мешок крови, пока я не умру. И даже если есть малейшая вероятность, что эти планы изменились, то только потому, что он понял, что я частично атлантианка. Чем это лучше? Зачем мне выходить за него замуж?
– А зачем ему жениться на девушке, которую он собирается отдать за выкуп? – усомнился Киеран.
– Вот и я о том же! – Я рассерженно сжала губы и перевела взгляд в темноту за спиной вольвена. – Даже не знаю, зачем мы обо всем этом говорим.
Он опять некоторое время молчал.
– Ты ведешь себя с ним так, словно ничуть не боишься после всего, что видела.
– А я должна его бояться?
По какой-то невероятной глупости я почти не хочу знать ответ. Я доверила Хоуку все мои секреты, мои желания, мое тело, мою… жизнь. Я доверила ему все, а в нем ничего не было настоящим. Даже имя Хоук.
Из-за него я оступилась и, боюсь, буду падать дальше, несмотря на его предательство. Вот чего я боюсь.
– Он совершал поступки, которые кто-то может счесть непростительными. Поступки, которые будут преследовать в снах и оставлять наедине с кошмарами долго после пробуждения. Может, он ненавидит, когда его называют Темным, но он заслужил это прозвище. – Бледные глаза Киерана встретились с моими, и по моей спине пробежала дрожь. – Но во всех королевствах он единственный, кого ты – только ты – никогда не должна бояться.
Глава 3
Хотя слова Киерана должны были меня ободрить, они подействовали совершенно иным образом.
Расхаживая перед окошком, слишком узким, чтобы через него сбежать, я смотрела на дверь. Она заперта снаружи.
Прямо как в камере.
Сжав кулаки, я еще раз прошлась мимо окна. Гнев смешивался с непреходящей тревогой. Не из-за слов Киерана о том, что Кастил заслуживает прозвища Темный. После того, с какой холодной расчетливостью он убил Филлипса – гвардейца, который ехал с нами из Масадонии, – я уже поняла, почему он получил это прозвище. А то, как он расправился с Лэнделлом, только лишний раз подтвердило, что он может – и будет – убивать без колебаний, но…
Я вдруг остановилась. Я тоже могу убивать без особых раздумий. Разве я не доказала это с лордом Мэзином? Когда за мной явился Джерико с сообщниками, я была готова убивать.
Я опустила взгляд на свои руки. На них тоже есть кровь, и я не могу сказать, что запятнала их, всего лишь защищаясь и пытаясь выжить. Лорд Мэзин получил по заслугам. Этот Вознесшийся испытывал ту же извращенную радость, что и герцог, когда дело касалось моих уроков, но он не нападал на меня, когда я на него набросилась. Он оскорбил Виктера в тот момент, когда мой телохранитель и друг испускал последнее дыхание, и я не чувствовала ни капли вины за то, что натворила. Даже если бы лорд не был вампиром, он все равно был монстром. Может, потому меня не слишком шокировало то, как Кастил украсил стены коридора.
И это вполне может означать, что со мной что-то неладно. Но как бы то ни было, меня рассердило то, что сказал Киеран перед тем, как закрыть дверь.
Что Кастил – единственный человек, которого я не должна бояться.
Киеран не мог ошибаться сильнее.
Я посмотрела на кровать, и сердце ухнуло куда-то вниз, словно я стою на краю Вала. Я практически видела нас, то, как мы сплелись руками и ногами, слились телами. Я дотронулась до отметины на шее, и по мне прокатилась ноющая волна. Поежилась и поискала хотя бы намек на отвращение или страх, но ничего не нашла.
Он меня укусил.
Это было больно, но только поначалу, всего на пару секунд. А потом… потом меня словно затопило жидким жаром. Никогда в жизни я не испытывала столь сильных ощущений и даже не знала, что такое возможно. Но не эффект укуса привел к тому, чем мы занимались в лесу под падающим снегом. Наши тела слились из-за моего влечения к нему. Потому что мои чувства к нему пересилили правду о том, кто он. Вот что побуждает понять, как он дошел до этого момента своей жизни и почему он теперь так поступает. Вот что подпитывает желание забыть все, кроме наслаждения, которое охватывало меня в его объятиях, когда его губы скользили по моей коже. Все, кроме мира и дружеского расположения, которые я испытывала, когда мы просто разговаривали.